В Казани в седьмой раз прошел Международный фестиваль имени С. Рахманинова «Белая сирень». «Казанский репортер» внимательно отслеживал все происходящее на нем и услышал, как в интернациональном многоголосье отозвалось эхо Донбасса.

В ЖИЗНИ СЧАСТЬЕ ОДНО МНЕ НАЙТИ СУЖДЕНО, И ТО СЧАСТЬЕ В СИРЕНИ ЖИВЕТ

Фестивалю еще совсем немного лет, первый прошел в 2011, но его уровень сразу же был поднят очень высоко. Тогда на сцену выходили Рамзи Ясса, Борис Березовский, Денис Мацуев, Святослав Бэлза, а гостем стал внук Рахманинова – профессиональный адвокат, организатор и руководитель Фонда Рахманинова, Александр Борисович. На здании Ратуши была установлена мемориальная доска о том, что здесь дважды выступал великий пианист и композитор, и состоялась закладка аллеи любимых цветов Сергея Васильевича.

– Это были три куста белой сирени. И сажали их теперь уже ушедшие из жизни Святослав Бэлза и Александр Рахманинов, – грустно улыбнулся художественный руководитель и главный дирижер Государственного симфонического оркестра РТ, инициатор фестиваля «Белая сирень» Александр Сладковский. – Но на следующий год их, к сожалению, ликвидировали, когда облагораживали дивную клумбу на площади Свободы к Универсиаде. Но те гроздья белой сирени сохранились в памяти, в сердце…

Уже после смерти Александра Рахманинова, единственного обладателя авторских прав на все сочинения своего деда, Денис Мацуев начал лоббировать идею приобретения Россией этой виллы, чье название – акроним, составленный из первых букв имен композитора и его жены (СЕргей + НАталья Рахманиновы), где все сохранилось так, как было при жизни Рахманинова. В 2013 году за два дома, 10 гектаров земли с садом, набережную, причал, все предметы интерьера, архив, рояль и личные вещи композитора надо было выложить около 18 миллионов швейцарских франков. Тогда это составляло около 640 миллионов рублей. Сегодня, разумеется, цена изменилась – 22 миллиона швейцарских франков…

– Если Сенар не будет выкуплен до ноября этого года, то он перейдет в мэрию Люцерна. И вопрос – кто все это будет содержать. Самое главное, о чем можно говорить определенно – весь архив Рахманинова, который находится в Сенаре, его рукописи, его рояль не уйдут с молотка, – пояснил ситуацию Мацуев. – Россия, безусловно, будет участвовать в судьбе Сенара, но как это формально будет оформлено, это надо у юристов узнавать.

РАХМАНИНОВ МЫСЛИЛ ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫМИ КАТЕГОРИЯМИ

В одном из своих последних интервью внук композитора высказал спорную, на первый взгляд, мысль: «Когда вы половину жизни прожили в Германии и Америке, вы уже не мыслете только как русский. Рахманинов мыслил интернациональными категориями». Но в ее правоте можно было убедиться, например, на нынешнем фестивале: VII «Белую сирень» доверили открывать молодым представителям трех стран – россиянину Ивану Бессонову, англичанину Джорджу Харлионо и грузину Сандро Небиеридзе.

– Эти дети невероятно талантливы и обладают потрясающими возможностями, удивительно музыкальны и главное умеют думать и понимать музыку, – восторженно характеризовал их Денис Мацуев. – Можете в это не верить, но это именно так. Если вы закроете глаза и не будете знать, кто сидит за роялем, то никогда не подумаете, что на сцене играет ребенок.

Первую версию Первого концерта Сергей Рахманинов написал в восемнадцать лет. Исполнителю – петербургскому пианисту и композитору Ивану Бессонову – еще меньше: в июле ему исполнится пятнадцать. Но, как бы сказал бы человек рахманиновских времен, разлагающий душу вкус славы уже коснулся его уст. Наследственный музыкант (папа его звукорежиссер, играющий на нескольких инструментах, мама и два младших брата – скрипачи), Иван уже обладатель ряда Гран-при в музыкальной школе-лицее «Кикины палаты» и международного юношеского конкурса имени Ф. Шопена, первой премии международного конкурса имени А. Рубинштейна, лауреат и обладатель приза зрительских симпатий международного конкурса Grand Piano Competition, ему рукоплескали слушатели в Государственном Кремлевском дворце и десятке российских городов.

Юный виртуоз признался, что любит придумывать себе яркие образы, чтобы и самому было интересно играть, да и чтобы зрители не заскучали во время исполнения. Такая погоня за эффектностью и помешала Бессонову передать и тонкую лирическую взволнованность главной партии, и глубинное спокойствие побочной. В результате восторженная чувственность этого произведения потерялась в картинном колыхании пышной шевелюры и резких пассах сильных и гибких рук пианиста. Зато сразу стало ясно, чем юноша покорил сердца слушателей.

Впрочем, оркестр под управлением Александра Сладковского сделал все возможное, чтобы собравшиеся в зале не заметили допущенных огрехов. Проникнувшись эмоциональным настроем произведения, маэстро даже не пытался сдержать слезы. Да и аудитория не стала сдерживать своих чувств. Словно припомнив слова Рахманинова: «Известно ли вам, что необходимо артисту для его успеха? Похвала и еще раз похвала», зрители щедро купали всех участников концерта в овациях, увеличив продолжительность первого вечера фестиваля как минимум на треть.

Второй фортепианный концерт, созданный композитором после пятилетия мучительных терзаний, на открытии фестиваля сыграл уроженец лондонского боро Хакни Джордж Харлионо, еще один лауреат Grand Piano Competition. Он всего лишь на год старше своего российского коллеги, но также, как и Бессонов, не обделен успехом: свой первый сольный концерт музыкант сыграл в девять лет, а затем были прославленные Wigmore Hall, Royal Albert Hall, Royal Festival Hall, Chicago Symphony Center… В коллекции лондонца множество наград, полученных на престижных конкурсах в Великобритании, Франции, Румынии, Италии, на Кипре.

– Я очень тщательно готовился к своему концерту в Казани, – взволнованно пояснял Джордж после выступления. – Мне повезло, что я смог выступить со всемирно известным Национальным симфоническим оркестром Татарстана под руководством Сладковского, который очень тонко чувствует музыку. Второй фортепианный концерт Рахманинова – один из моих любимых, я всегда хотел сыграть его в России, на родине композитора. Надеюсь, я справился с этой удивительной музыкой.

Этот, лучший русский фортепианный концерт после си-бемоль-минорного концерта Петра Чайковского, мечтают сыграть пианисты всего мира, так что Харлионо был не одинок в своих желаниях. Сладковскому явно нравилось то, как трактовал рахманиновское произведение юный музыкант, поскольку неоднократно показывал ему большой палец в знак одобрения, а по окончании даже поцеловал его в макушку.

– Музыка Рахманинова состоит не из технических конструкций и пассажей, а из эмоций, – поддержал его молодой грузинский коллега Сандро Небиеридзе.

Лауреат таких международных конкурсов, как Musica. Sepashvili Klavierwettbewerb, Balys Dvarionas International Piano Competition, Международный музыкальный конкурс-фестиваль в Киеве, Astana Piano Passion, Сандро в свои шестнадцать лет еще и автор оперы «Однажды», которой, по слухам, уже заинтересовались в Германии. На фестивале «Белая сирень» Небиеридзе исполнил «Рапсодию на тему Паганини». Именно этим произведением он и покорил жюри престижного конкурса Grand Piano Competition, вручившее ему Гран-при.

– Да, эти исполнители молоды, но у них очень взрослая душа, – признался Александр Сладковский. – То, что они делают на сцене – настоящий разговор души, поэтому для меня нет разницы в том, как я работаю с взрослыми музыкантами или с этими молодыми ребятами. Из них самым ярким, на мой взгляд, является Сандро Небиеридзе. С ним мы играли в Перми на фестивале Мацуева, причем представляли его собственный фортепианный концерт.

Казанцы в полной мере смогли оценить талант этого виртуоза: рахманиновское сочинение дало ему возможность продемонстрировать и свое чувство формы, и богатство пианистической палитры, и умение выразить интонационно-смысловую емкость каждой музыкальной фразы.

Завершали первый день фестиваля ритуальные языческие пляски из балета «Весна священная» в исполнении Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан.

– Это сочинение и для меня по-своему священное: свой первый сезон в Казани я заканчивал именно этим произведением. А поскольку за эти годы звучание оркестра стало совсем другим, то и «Весна священная» у нас получилась такая, какую сейчас редко где услышишь, – анонсировал выступление Сладковский.

Мощное звучание оркестра первобытной тяжестью обрушилось на притихший зал. Стоя на дирижерском подиуме, маэстро и сам напоминал шамана, точнее того самого славянского Старейшего-Мудрейшего, о котором композитор слагал музыку: настолько точным был создаваемый Александром Витальевичем образ пробуждающего землю к новой жизни.

 

– Меня всегда спрашивают перед концертами: как меня объявить, из какой я страны. Ну естественно, я представитель того культурного мира, который был частью огромной страны СССР, – обезоруживающе улыбалась она в ответ на вопросы журналистов о своей идентификации. – О, если об этом узнают западные СМИ, такое начнется!

Впрочем, западный мир и так прекрасно осведомлен о мироощущениях Лисицы. На своей странице в Facebook музыкант объяснила, что в соцсетях она занимается разоблачением фейков, которые публикуют западные медиа, для того, чтобы исказить картину войны на Донбассе. Ей неоднократно угрожали за это, обещали сломать руки, изнасиловать, убить. «Не на ту напали», – обычно отвечает пианистка. И добавляет, что жизни воспитала в ней мужской характер, непокорный, не прогибающийся под изменчивый мир.

– Все в моей жизни спонтанно, слава Богу, – вздыхает Валентина Евгеньевна. – Это легко потом объяснять, когда все уже позади. Но в момент, когда я принимаю решение, все, что происходит – происходит как какой-то неосознанный порыв души. В Донецке я выступала не один раз под обстрелом. И еще поеду. Когда я выступала в Горловке, на концерт пришло множество детей. И, конечно же, они подбежали автографы собирать, фотографироваться. А нас разгоняют люди в военной форме: немедленно покиньте помещение. И подумала: ну что вам жалко, что ли? Но когда мы возвращались из Горловки, начался обстрел. Я-то в машине, а дети пешком идут в свои дома на окраинах города. Вот тогда я вдруг поняла, какая я все-таки эгоистка, захотела, видите ли, с детками пообщаться, вот и подставила их под удар. Я в сентябре планирую вновь выступить на Донбассе для ребятишек, буду играть в музыкальных школах, в больницах. И это самые главные концерты в моей жизни. Для тех моих слушателей музыка не развлечение, а кислород.

Как-то перед выступлением в Royal Albert Hall пианистка провела интернет-опрос своих будущих слушателей, предложив выбрать репертуар будущей программы. Такого, кажется, еще никогда не бывало в истории концертов не только классической музыки, но и эстрадных шлягеров. Да и сейчас она то и дело оставляет на своей страничке в социальных сетях предложения заехать по пути на концерт и выступить перед желающими ее услышать. Видимо потому, что в кислороде нельзя отказывать нуждающимся…

 

 

– Знаете, я играла с очень многими оркестрами и дирижерами, но Сладковский феноменален и коллектив его феноменален. Впервые я услышала об Александре Витальевиче в 2012 году, но только в конце прошлого года мне впервые удалось сыграть вместе с ним в Карлсруэ Первый концерт Чайковского. И мне очень приятно, что мой первый официальный концерт в России после отъезда в Америку в 1991 году я играю в Казани вместе с Государственным симфоническим оркестром Татарстана.

НО ЗАЗВОНЯТ ОПЯТЬ КОЛОКОЛА

Финальным аккордом рахманиновского фестиваля стал концерт, в котором вновь прозвучал Второй концерт для фортепиано с оркестром до минор, на сей раз в исполнении Дениса Мацуева, рахманиновская поэма для солистов, хора и оркестра «Колокола», написанная композитором на стихи Эдгара По, и торжественная увертюра «1812 год» Петра Ильича Чайковского.

Денис Леонидович пребывал в романтическом настроении. Быть может, именно поэтому и Второй концерт, и все три «биса» – «Грезы» Роберта Шумана, финал Сонаты № 17 Людвига ван Бетховена и финал Сонаты № 7 Сергея Прокофьева, которые прозвучали в его исполнении, были наполнены сентиментальностью и светлой мечтательностью.

– Любой из рахманиновских концертов играешь как в первый раз, с чистого листа. Не только рахманиновская музыка, но и вся фигура Рахманинова для любого пианиста обладает особой притягательностью, – размышлял Мацуев перед выходом на сцену. – Вчера возвращался с концерта в Самаре, была довольно-таки долгая дорога. Я успел выйти из машины, прогуляться и застал закат солнца, который на мгновение озолотил верхушки деревьев. Перед глазами – сразу же тема Первого концерта Рахманинова. Вообще, когда слышишь музыку Рахманинова, сразу перед глазами встают уникальные виды нашей русской природы и, конечно, сколько бы мы раз не играли Второй концерт Рахманинова, который в Казани прозвучит в моем исполнении впервые, это всегда импровизация, чувство, которое озаряет тебя на сцене. Это очень сложно выразить словами, – выдохнул пианист и неожиданно закончил. – Джаз, который я очень люблю, – не только вид музыкального искусства, джаз может и должен быть в жизни любого человека…

Вот такое искусство гармонии, элитарность и щемящее чувство эстетической отчужденности, по-видимому, и овладело Мацуевым за роялем. Он извлек из рахманиновского произведения тот самый широкий разлив лирических тем, который, как правило, исчезает за высокой академической техничностью исполнителя. Трогательно, нежно, любовно общался пианист с роялем. И оркестр тактично отступал в сторону, не соревнуясь, не споря, а бережно поддерживая и дополняя солиста. Этот музыкантский союз Мацуева, Сладковского и оркестрантов придал особое джазовое звучание их совместной жизни на сцене.

Что же касается двух других произведений, исполненных в этот вечер, то устроители фестиваля не особенно искали оправданий для соединения в одном концерте торжественной монументальности увертюры Петра Чайковского и философского мироосмысления рахманиновской хоральной симфонии. Поводом послужили семь колоколов, отлитых по заказу Александра Сладковского в Ярославле.

По поводу своего детища Петр Ильич и сам не заблуждался, и никого не собирался вводить в заблуждение. «Увертюра будет очень громка, шумна, я писал ее без теплого чувства любви, и поэтому художественных достоинств в ней, вероятно, не будет», – писал он Надежде Филаретовне фон Мекк. Именно так – громко и пафосно – она и прозвучала в этот вечер на сцене Большого концертного зала имени С. Сайдашева.

 

Мощный европейский контекст, в который филигранно вписалась судьба отдельного человека, дал возможность осторожно, вполголоса заявить исполнителям о причастности каждого из нас к судьбе планеты. Четыре части произведения – четыре картины разного настроения – завершенное повествование о тех самых духах колоколов, о которых писал когда-то Чарльз Диккенс: «У них были громкие, чистые, заливистые, звонкие голоса, далеко разносившиеся по ветру. Да и не такие робкие это были колокола, чтобы подчиняться прихотям ветра: когда находила на него блажь дуть не в ту сторону, они храбро с ним боролись и все равно по-царски щедро дарили своим радостным звоном каждого, кому хотелось его услышать; известны случаи, когда в бурную ночь они решали во что бы то ни стало достигнуть слуха несчастной матери, склонившейся над больным ребенком, или жены ушедшего в плавание моряка, и тогда им удавалось наголову разбить даже северо-западного буяна».

В основу рахманиновской хоральной симфонии лег перевод четырехчастной поэмы Эдгара По «Колокольчики и колокола» в переводе Константина Бальмонта, но в отличие от английского оригинала Сергей Рахманинов завершает повествование светлой надеждой на преодоление всех невзгод.

Наверное, этим-то и сильна рахманиновская музыка – своим лиризмом, просветленностью и обещанием грядущего спокойствия: что бы ни случалось на жизненном пути, зазвонят опять колокола, чтобы наголову разбить сгущающийся мрак.

Зиновий Бельцев

Фотографии: Михаил Захаров, пресс-служба ГСО РТ, https://www.facebook.com/sandro.nebieridze, lefigaro.fr

Источник:http://kazanreporter.ru/post/2363_cvetet_siren-_u_doma_nashego

« назад