Сегодня в государственном концертном зале Мадрида пройдет очередной концерт испанского тура ГСО РТ. «Свое 50-летие оркестр встречает на пике формы», — не без оснований считает его художественный руководитель и главный дирижер Александр Сладковский. В ходе интернет-конференции с читателями «БИЗНЕС Online» маэстро рассказал о будущих 80 эфирах на канале Mezzo, посетовал на пассивность татарстанских композиторов и рассказал, чьи портреты в молодости висели у него в спальне.

 

Александр Сладковский: «Я забочусь, чтобы публика после каждого концерта была заряжена позитивом и распространяла добрые флюиды вокруг себя. Может быть, это очень примитивно, но зато честно. Все остальное — суета и краснобайство»

«В СУХОМ ОСТАТКЕ — ОЩУЩЕНИЕ ПОБЕДЫ И ГОРДОСТЬ ЗА РЕСПУБЛИКУ»

— Александр Витальевич, наверное, не ошибусь, если скажу, что главное достижение Государственного симфонического оркестра Татарстана в 2016 году — это декабрьское турне по Европе. И наша газета писала об этом. Поделитесь впечатлениями от выступления в европейских городах, особенно в Вене. Время прошло, страсти улеглись — и что в «сухом остатке»?

— В сухом остатке — овации в каждом из 6 залов, в которых мы играли. В сухом остатке — ощущение победы и гордость за республику и Россию. В Вене был наш центральный концерт, и он прошел в переполненном зале. А венский зал «Музикферайн» — это Мекка для любого музыканта! Но главное — наш концерт заснял французский телеканал Mezzo, и этот концерт будет показан по всему миру — по контракту это 80 показов.

— В России в том числе?

— Есть некоторые сложности, но они преодолимы, например, в прошлом году пять наших концертов, которые транслировал канал «Культура», были заимствованы у Mezzo на определенных условиях.

— Вы ранее бывали в зале «Музикферайн», пусть даже в качестве зрителя?

— Никогда!

— И как вам этот знаменитый зал — по акустике, обстановке, публике?

— Залу почти 200 лет, и с тех пор там ничего глобально не меняли. Там, например, есть артистический подъезд, куда можно въехать на лимузине, а раньше, видимо, кареты туда заезжали. Что касается акустики, то я не переживал ничего подобного в мире, даже в японских залах. Такое впечатление, что играешь на органе — оркестр так звучит. Я ни в одном зале не ощущал такого акустического гурманства! Еще меня потрясли полы на сцене — эти балки все такие покоцанные, пошкрябанные, но они лежат 200 лет и звучат. У меня сразу возникли ассоциации с мастеровыми инструментами — скрипками, виолончелями, альтами, которые с годами акустически и тембрально только набирают.

«Венский зал «Музикферайн» — это Мекка для любого музыканта!»
 

— К России опять вспыхнуло негативное отношение на Западе. Вы на себе это ощущали?

— Я учился на примере Ростроповича, Мравинского, Светланова, которые, несмотря ни на что, ездили по всему миру, олицетворяя собой нашу культуру. Считаю, когда начинаются политические сложности, то музыканты, артисты, выступают своего рода послами, дипломатами. Ни в одном городе мы не чувствовали агрессивного начала или противоречий. Люди просто приходили слушать музыку. Они не знали наш оркестр, но знали, что если из России приезжает коллектив, то он имеет определенный знак качества. Подчеркиваю: мы не снимали залы в аренду, не платили за это огромные деньги! Это очень важная деталь.

— Любой может арендовать такой зал «Музикферайн»?

— Пожалуйста! Плати 50 тысяч евро — и зал твой. Но вопрос в том, в каком контексте ты сыграешь. А мы играли в абонементе «Музикферайн», то есть уже за год до этого были включены в программу концертов на сезон. Мы были вплетены в канву абонемента, и это говорит о многом. Так же было и в Линце, и в Братиславе, где мы были включены в программу фестивалей.

— Если вы выступали в рамках абонемента и фестивалей, то это, наверное, накладывало какие-то обязательства на вас, например, в выборе произведений?

— Программу диктуют всем и всегда! Даже Большой театр на гастролях не может играть, что захочет.

— В предложенной вам программе были новые для вас произведения, которые оркестр не исполнял ранее?

— Нового ничего не было. Первая симфония Рахманинова — это наш конек, «Картинки с выставки» Мусоргского я начал играть уже со второго сезона, увертюру к опере «Руслан и Людмила» Глинки, аккомпанемент с Денисом Мацуевым — это мы уже наизусть играем. Я предложил исполнить оригинальную версию Мусоргского «Ивановой ночи на Лысой горе», а не в обработке Римского-Корсакова. Они с радостью приняли мое предложение, потому что это очень редко звучит. Репертуар выступлений мы не выбираем, но обсуждать и предлагать можем.

«ВОТ ЕСЛИ БЫ ГУБАЙДУЛИНА НАПИСАЛА ДЛЯ ОРКЕСТРА ПРОИЗВЕДЕНИЕ...»

— В конце выступлений вы исполняли «Стан Тамерлана» Александра Чайковского?

— Обязательно! Бисы не обсуждаются. Что касается вызова на бис, то в «Музикферайн» нам сказали так: вот вам лимит по времени, и в 22:30 «свечи погаснут». Я сразу вспомнил Золушку... Там есть свои условности. Но мы все успели, сыграли и Петра, и Александра Чайковского. Не буду лукавить: в каждом зале «Стан Тамерлана» заканчивался дикой овацией и стоячими аплодисментами. Это произведение написано так виртуозно, что на него по-другому зал просто не реагирует — и меломаны, и просто слушатели, и люди, которые вообще ничего не понимают в музыке. Слушатели воспринимают это как подарок. Действительно, это очень красивые и яркие ноты, которые срабатывают в любом случае. «Стан» был испытан на всех «полях» — от периферии до Казани, Москвы и Санкт-Петербурга. И в Вене мы его тоже играли. Большая удача, что у нас есть такое сочинение.

— В прошлом году на интернет-конференции вы сетовали, что татарстанские композиторы ничего подобного — «бисового» — вам предложить не могут. Ситуация не изменилась?

— Нет не только ничего близкого, но вообще никто ничего не написал! К сожалению. Единственный композитор, который что-то предложил, — это Анатолий Луппов. Он написал монооперу и хочет, чтобы ее с нашим оркестром исполнила Хибла Герзмава. Но вряд ли она за это возьмется. Эльмир Низамов обещает воплотить свою идею, но это продолжается уже полтора года. У него действительно прекрасная задумка, и я надеюсь, что он ее воплотит, но в нотах я пока ничего не видел.

Мы три-четыре концерта в сезон играем по произведениям, предложенным союзом композиторов РТ, но при всем моем уважении к татарстанским композиторам я не могу сказать, что есть какие-то откровения, которые могли бы сейчас перевернуть мир. К сожалению, этого нет. Я это говорил и буду говорить, чтобы таким образом немного мобилизовать композиторов.

«При всем моем уважении к татарстанским композиторам я не могу сказать, что есть какие-то откровения, которые могли бы сейчас перевернуть мир»
 

— Может быть, уже «все ноты сыграны», и творческое затишье не только у местных композиторов, но и повсеместно?

— Боюсь, что нет. Посмотрите на Софию Губайдулину, на Родиона Щедрина, на Александра Чайковского — они продолжают творить.

— А молодые композиторы активно творят?

— Есть и молодые, конечно. Из самых «продвинутых» — Антон Танонов, Дмитрий Курляндский. Есть много композиторов, которые не просто пишут в стол, а звучат по миру. Для того чтобы быть востребованными, надо трудиться.

— С Софией Губайдулиной у вас не было разговора о том, чтобы она что-то «бисовое» написала для оркестра?

— Был такой разговор пять лет назад, когда она приезжала в Казань по нашей инициативе. Она мне отказала тогда.

— Почему?

— Сказала, что у нее много заказов, что очень занята. У великих — свои планы... Но если бы Губайдулина, которая ассоциируется с Татарстаном, с Казанью, написала для нашего оркестра хотя бы небольшое произведение, то мы были бы ей очень благодарны. Софию Губайдулину знают во всем мире. А музыка — это гигантская сила!

«Концерты [Concordiа] прошли не просто достойно, а на высочайшем уровне! Прошло пять концертов — один в Москве, четыре в Казани. И был отдельный концерт Губайдулиной»
 

«ВСЕ ЖДАЛИ, КАК ТАТАРЫ СЫГРАЮТ ОНЕГГЕРА»

— Как вы считаете, фестиваль современной музыки имени Софии Губайдулиной Concordia в 2016 году, юбилейном для композитора, прошел достойно? (Романова А.Н.)

— Концерты прошли не просто достойно, а на высочайшем уровне! Прошло пять концертов — один в Москве, четыре в Казани. И был отдельный концерт Губайдуллиной. Конечно, мое мнение субъективно, для оценки есть критики и эксперты. Очень авторитетный музыкальный критик Петр Поспелов, который известен не только в российских, но и международных кругах, очень долгое время не приходил на наши концерты в Москве, хотя мы там играем уже пять лет. А вот на ораторию «Жанна д Арк на костре» Артюра Онеггера пришел, и в федеральных «Ведомостях» вышла его статья. Если Поспелов написал о вас хотя бы две строчки, то это уже очень много.

Исполнить «Жанну д Арк» — это моя идея. Во-первых, потому что это актуально, во-вторых, это необыкновенно музыкальный язык, в-третьих, в Казани это произведение вообще никогда не звучало. Партитура невероятно сложная: там много хоров, чтецы и драматические артисты, солисты-певцы. И очень затратно с нуля это делать. Но мы это сделали! И выступление прошло с феноменальным успехом, особенно в Москве, а там всегда ждут чего-то «жареного». Все ждали, как татары сыграют Онеггера...

Любопытный читатель в архиве на meloman.ru может посмотреть все выступления оркестра Татарстана. А вообще мы абсолютно открыты: оркестр есть в соцсетях и «ВКонтакте», и на «Фейсбуке», и в «Твиттере», и в «Инстаграме», и на YouTube. И мы выдаем досконально всю информацию в онлайн-режиме — как горячие пирожки из печи. Те, кто хочет следить за нашей динамикой, всегда найдут информацию.

— Титул «Человек года» в культуре Татарстана по версии «БИЗНЕС Online» поделили поп-певец Элвин Грей и руководитель ГМО РТ Александр Сладковский. Как вы восприняли эту информацию? Вам не обидно за народ, который так голосует? (Андрей Федоров)

— Народу как подашь, так он и будет голосовать. Мне кажется, что изначально в опросе был какой-то подвох. Вот, например, в премии «Грэмми» есть разные номинации, и никогда Валерий Гергиев не соревновался с исполнителем поп-музыки — Майклом Джексоном или Принцем. Нельзя мешать винегрет с ананасовым соком и еще туда добавлять котлеты и хлеб. Это несъедобно!

— А если возьмем отдельно классическую музыку, то с кем из Татарстана вы могли бы оказаться в опроснике для голосования?

— В Казани есть камерный оркестр, оркестр современной музыки, есть оперный театр, уже есть и молодежный симфонический оркестр. Насколько я знаю, в Челнах есть камерный оркестр. Руководители этих коллективов могли бы оказаться в вашем списке. Знаю, сегодня и духовой оркестр «на парах» — решается вопрос о его создании. Чем больше будет музыки, тем лучше.

«У нас сегодня самый заурядный концерт продается 100-процентно. А когда приезжают Мацуев, Плетнев и другие, то в зале народу больше, чем он может вместить»
 

«МОЖНО СКАЗАТЬ: АХ, ЛЮДИ НЕКУЛЬТУРНЫЕ...»

— Как с аудиторией классической музыки? Больше музыки — это хорошо, а слушателей для всех хватит?

— Если хорошо сделано, то люди будут ходить! Вот у ГСО РТ нет провальных концертов.

— Согласитесь, для классической музыки должна быть подготовленная аудитория.

— Так ее же надо воспитывать!

— Но чтобы воспитать, людей надо как-то затащить в зал!

— Мы же как-то затащили! В 2009 году я играл первый в Казани концерт — 50 человек в зале было... Но ведь как-то нам удалось переломить ситуацию. Все остальное — отговорки. Можно сказать: ах, люди некультурные, они не хотят приходить. Но вы сделайте продукт, который захотят покупать! Создайте институцию, о звучании которой зрители будут из уст в уста передавать информацию, и люди захотят прийти просто из любопытства. У нас сегодня самый заурядный концерт продается 100-процентно. А когда приезжают Мацуев, Плетнев и другие, то в зале народу больше, чем он может вместить.

«За 2016 год было проведено 101 мероприятие при плане 60, что составляет 168 процентов»
 

— Кстати, как ГСО РТ выполнил плановые показатели в 2016 году?

— За 2016 год было проведено 101 мероприятие при плане 60, что составляет 168 процентов.

Концерты посетили почти 101,5 тысяч зрителей при плане 45 тысяч, что составляет 225 процентов. Заполняемость зала ГБКЗ имени Сайдашева при проведении концертов оркестра составила 122 процента при плане 96. Оркестром была проведена огромная работа по подключению онлайн-, интернет- и офлайн-аудитории. Работа в данном направлении дала отличные результаты: с привлечением новейших коммуникационных технологий концерты нашего оркестра посмотрели в 2016 году почти 92 миллиона человек.

— А VIP'ы начали ходить на ваши концерты? Помнится, раньше вы говорили, что правительственные балконы пустуют...

— Ходят, и тенденция очень хорошая. Не может сразу быть результат — с ночи на утро. Сначала создаешь оркестр, потом создаешь публику, а уж потом появляется симбиоз. Потом, я надеюсь, мы сделаем настоящий зал, которого мы уже достойны...

— А есть уже какие-то подвижки в этом вопросе?

— Я не знаю, я этим не занимаюсь, но это мечта всей моей жизни...

— Но если залом не заниматься, то ничего и не будет!

— Я могу заниматься только тем продуктом, который будет инсталлирован в этот зал и очень органично там будет смотреться. Насколько я знаю, есть какие-то задумки, идеи, но конкретных подвижек нет.

«Сначала создаешь оркестр, потом создаешь публику, а уж потом появляется симбиоз»
 

«КОНЕЧНО, НАМ НУЖНЫ СКРИПКИ СТРАДИВАРИ, НО ОНИ СТОЯТ ПО 6 - 7 МИЛЛИОНОВ ЕВРО»

— Какие новые (старинные) инструменты приобрели за прошедший год? Насколько сегодня обеспечен оркестр инструментами? Чего не хватает? (Ильхам)

— Мы приобрели инструменты, но не мастеровые. Приобрели необходимые инструменты для духовиков, для ударных. Мы постоянно что-то подкупаем. Проблема в том, что бюджет не резиновый. Но если раньше мы делали закупки для того, чтобы оркестр начал звучать, то сейчас мы этот звук начинаем вывозить, а чтобы выезжать — это очень дорогое удовольствие. Те средства, которые мы тратили раньше только на инструменты, сегодня распределяем таким образом, чтобы хватило и на гастрольную деятельность, а она у нас и по России очень обширная. Конечно, нам нужны скрипки Страдивари, но они стоят по 6 - 7 миллионов евро. Это бюджет целого оркестра на год!

Но я надеюсь, что эти 6 лет прошли не даром, что все было разумно сделано и что в ближайшие годы это будет так же разумно развиваться, мы будем иметь такую же потрясающую поддержку от президента РТ Рустама Нургалиевича, которую мы имеем. И, конечно, чем больше о нас будут знать в мире, чем ярче будет звучать наш оркестр, тем нужнее нам станет свой зал и тем скорее Казань станет местом музыкального притяжения. Это все звенья одной цепи.

— В обеспечении инструментами какие-то прорехи есть?

— Прорех нет вообще никаких. Сейчас идет разговор о количестве. У нас уже 24 мастеровых инструмента. По идее, мне надо бы еще столько же. А вот духовые все укомплектованы. Мы купили комплект колоколов — 7 штук, от маленького до большого. Но это все необходимо. Мы открывали нынешний сезон знаменитой рахлинской симфонией Шостаковича, которой Рахлин дирижировал в присутствии композитора на мировой премьере в Москве. А 10 апреля 1967 года Рахлин дирижировал в оперном театре, тем самым дав начало жизни нашему оркестру. И там в последней части звучит колокольный набат... Инструментами мы сегодня укомплектованы, но предела совершенству нет.

«ЕСТЬ ПРИНЦИПЫ, КОТОРЫЕ Я ИСПОВЕДУЮ В ЖЕСТКОЙ ФОРМЕ»

— Как вам удается весь оркестр держать в ежовых рукавицах? (Виталий)

— В ежовых рукавицах я держу прежде всего себя. Это заключается в самоорганизации и самодисциплине. Такое количество программ, которое я ставлю, требует большой работы. Мне 51 год, а я, как мальчик, учу каждый день что-то новое. А если я учу, то почему же музыкантам не учить? Без этого невозможно развитие. Есть принципы, которые я исповедую в жесткой форме. Буквально недавно молодой альтист прямо с репетиции был уволен. Без разговоров! Я вижу, что он один раз не попал в ноты, два не попал, три... Репетиция — это не читка с листа. Человек сидел в оркестре почти полгода, а толку от него никакого. Я поднял его и сказал: вы свободны. А как по-другому?! Если мы карабкаемся на Эверест, то от балласта надо избавляться.

— В своих интервью вы хвалите музыкантов оркестра, а кто составляет костяк коллектива, кто, образно говоря, играет первую скрипку? (Мария М.)

— Первую скрипку — в прямом и переносном смысле — играет потомок великого татарского композитора Алмаза Монасыпова Максим Монасыпов. У нас вообще половина оркестра Монасыповых: жена Максима играет в группе контрабасов, мама и брат — в группе первых скрипок, папа и жена брата — в группе вторых скрипок. Это большая гордость, что есть такие люди, которые не просто носят фамилию своих выдающихся предков, а сами имеют достижения. Максим в последнее время сделал огромный рывок. Кстати, в Вене он блистательно играл соло во втором концерте Чайковского. А вообще «первую скрипку» в оркестре играют надежные люди — концертмейстеры, которые отвечают за своих подчиненных. Это проводники моих идей. Эта структура не мной придумана, она всегда была, есть и будет.

«В ежовых рукавицах я держу прежде всего себя. Это заключается в самоорганизации и самодисциплине. Такое количество программ, которое я ставлю, требует большой работы»
 

— Профессионалы, которые достигли определенного успеха, имеют тенденцию идти дальше и выше... Так в любой области. А у вас как?

— И нет проблем — пожалуйста! Но таких претендентов у нас пока не было. Еще никто не пришел и не сказал, что его берут в оркестр Светланова, Плетнева или Темирканова...

— И слава Богу? Или это говорит о недостаточном уровне наших музыкантов?

— Это говорит о том, что у нас должна быть колоссальная подпитка, мы должны воспитывать детей. У нас есть музыканты, которые могут сесть в любой лучший оркестр страны, но просто везде свои законы, своя «семья», куда не пускают из чужих домов. Но если кого-то из наших музыкантов пригласят, я буду только рад, потому что это будет означать, что мы куем такие кадры, которые соответствуют мировым стандартам. И раз мы выступаем в лучших залах, то у нас по-другому быть не может.

— А сложно будет найти замену неожиданно выпавшему звену?

— Год назад у нас посыпалась группа ударных: заболел концертмейстер, потом он вместе с женой ушел из оркестра, и из шести музыкантов осталось только четверо... Конечно, это был сильный удар, потому что у нас нет времени на передышку — концерты идут потоком. И мы устроили конкурс, на который моментально приехали 6 литавристов из разных городов. Выбрали одного — из оперного театра Екатеринбурга. Там он был авторитетным, а у нас ни то ни се. А мне нужен результат сейчас! Месяца через три он не выдержал нашего темпа... К моему счастью, откликнулся музыкант Константин Колесников, который учился в Петербургской консерватории примерно в одно время со мной, а потом принимал участие в некоторых моих проектах. И он возглавил нашу группу ударных, показывает пример молодым музыкантам.

«Музыкантов, которые могут сесть и сходу сыграть, в Казани просто нет. Я везде говорю: этим надо озаботиться, иначе скоро некому будет играть»
 

— Пришлось искать замену по всей стране, а ведь в Казани своя консерватория...

— Кадров нет! Ведь ко мне не пришли ударники из консерватории, и в конкурсе казанские не участвовали. Музыкантов, которые могут сесть и сходу сыграть, в Казани просто нет. Я везде говорю: этим надо озаботиться, иначе скоро некому будет играть.

— В каких компонентах исполнительского мастера наш оркестр отстает от ведущих коллективов? (Алмаз)

— Уровень концертмейстеров группы труб нашего оркестра и, к примеру, оркестра имени Светланова очень разный. Понимаете, существует среда, в которой человек растет, и эта среда разная — в Петербурге она одна, в Москве — другая, в Казани — третья, в Вене — четвертая и т. д. Вот только в этом отличие, а все остальное — это труд. Оркестры, которые уже давно завоевали признание, могут себе позволить какие-то огрехи, а мы этого себе позволить не можем.

«Я сегодня не просто дирижер — я представляю Татарстан, и все знают, что Сладковский — это Госоркестр Республики Татарстана, а Госоркестр Республики Татарстан — это Сладковский»
 

«Я МЫСЛЮ МАСШТАБНО: ПЛАСТАМИ, ЭПОХАМИ, СТИЛЯМИ»

— ГСО РТ крайне редко исполняет произведения Р. Вагнера. Хотелось бы узнать, почему? Вам не нравится Вагнер или есть какие-то другие причины? То же самое можно сказать про русский романс. Вы считаете этот жанр несерьезным или формат концерта, посвященного романсу, не вписывается в общую стратегию оркестра, выбранную вами? (Нелли Шамсутдинова)

— Я обожаю Вагнера, но это оперный композитор, а в оркестре нет голосов — солистов, хора. К тому же оперы Вагнера строятся на лейтмотивах, в них вообще нет остановок. Вагнер — это целая философия, а не просто оперы для души. Оперы Вагнера — это сакральные тексты на древних языках — датском и немецком. Это тексты с невероятным смыслом и гигантским подтекстом. Чтобы поставить оперу Вагнера, нужны десятилетия и огромный ресурс.

А вообще Вагнер входит в наш репертуар — мы играем увертюру к операм «Тристан и Изольда», «Тангейзер», антракт и вступление к «Лоэнгрин». Планирую ввести в репертуар еще более сложную вещь — увертюру к опере «Мейстерзингеры».

Но это все лоскуты, а я хочу покрывать цельным одеялом, например, играть всего Малера, Шостаковича. Нет сегодня оркестра (за исключением Гергиева), который за месяц может записать 15 симфоний и 6 концертов. А мы с фирмой «Мелодия» сделали потрясающий проект — записали все симфонии и концерты Дмитрия Шостаковича. Сегодня у нас в репертуаре 1-я, 4-я, 5-я и 9-я симфонии Малера, скоро будут 6-я и 7-я. И останутся только три хоровых — 2-я, 3-я и 8-я. Это вопрос будущего, но я мыслю масштабно: пластами, эпохами, стилями. И если говорить о серьезных подвижках в исполнении симфонической музыки, то это Малер, Брукнер, Шостакович, Чайковский, Бетховен, Брамс. Практически все произведения этих композиторов мы играем.

Что касается романсов, то они к симфоническому оркестру вообще не имеют никакого отношения, потому что романс — это камерная музыка для салонного музицирования.

«Я получаю кипы приглашений на какие-то туры, но мы выбираем самые престижные. Если уж что-то делать, то делать основательно»
 

«НЬЮ-ЙОРК, БОСТОН, ЧИКАГО, ТОКИО — ЭТО ВСЕ НАШИ ЦЕЛИ»

— В феврале оркестр планирует тур по Испании. Какую программу готовите, в каких городах пройдут ваши концерты? (Дамир Вафин)

— Тур предварил концерт в Московской консерватории, который мы играли с Денисом Мацуевым 2 февраля. А потом 4 февраля — Бильбао, где прозвучит Третий концерт для фортепиано с оркестром и Симфония №2 Сергея Рахманинова. 5 февраля в городе Логроньо — «Испанское каприччио» Римского-Корсакова и Симфония № 6 Петра Ильича Чайковского. 7 февраля в Мадриде, в государственном концертном зале, мы исполним Третий концерт для фортепиано с оркестром и Симфонию №2 Рахманинова. 8 февраля в городе Витория — Третий концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова и Четвертую симфонию Чайковского. 10 февраля в городе Мурсия — Третий концерт для фортепиано с оркестром и Симфония №2 Рахманинова.

— Кто организовал этот тур? Вновь агентство IMG?

— Нет, на этот раз испанское концертное агентство «Голдберг менеджмент», и переговоры с ним мы начали еще в 2012 году.

— А кто кого нашел в 2012 году?

— Они нас нашли. Я получаю кипы приглашений на какие-то туры, но мы выбираем самые престижные. Если уж что-то делать, то делать основательно.

— И о чем велись переговоры с 2012 года?

— Просто у них до 2017 года вся программа была расписана. Мы едем туда с Мацуевым, поэтому график выступлений зависит и от его календаря, и от других факторов.

— С агентством IMG сотрудничество продолжится?

— Да, 1 февраля мы встречаемся со вторым лицом в IMG — с Харольдом Кларксоном, и мы намерены продолжить наши совместные действия на следующий сезон и далее.

— А Америка в ваших планах есть?

— Не все сразу...

— Где престижнее выступить — в Европе или в США? Где публика искушенней?

— Дело не в том, где престижнее, а в том, куда тебя приглашают. Карнеги-холл в Нью-Йорке, Бостон или Чикаго — это тоже Мекка своего рода. Престижно выступить и в Токио. Это все наши цели. И мы начали не с самых плохих залов, но всему свое время. Я только знаю, что спонтанно, само по себе, это произойти не может. Для того чтобы выйти на такой уровень, надо ему по-настоящему соответствовать.

«В этом сезоне у нас было несколько премьер мирового масштаба: Третья симфония и поэма «Колокола» Рахманинова, Шестая симфония и «Песнь о земле» Малера. Чем еще поражать?»
 

«РОСТРОПОВИЧ — ЭТО ОСОБАЯ ВСЕЛЕННАЯ»

— Из афиши на вашем сайте знаю, что 26 апреля ГСО РТ в Баку примет участие в IX Международном фестивале Мстислава Ростроповича. Как оркестр «попал» в программу этого фестиваля? (Ирина А.)

— На нас вышли, как это было и с Испанией, и с IMG. Мир маленький, а с интернетом «расстояния» стали еще меньше. На наши фестивали в Казань стали приезжать музыканты, люди видят уровень развития оркестра. Репутация идет впереди тебя... Что касается фестиваля Ростроповича, то мне позвонила Ольга Мстиславовна Ростропович и предложила обсудить вопросы нашего участия в юбилейном (!) фестивале — в этом году Ростроповичу исполнилось бы 90 лет. Поскольку он рожден в Баку, уже много лет там проходит этот фестиваль. На одном из первых фестивалей я играл с Юрием Башметом, и с тех пор мы в добрых отношениях с Ольгой Мстиславовной. Сказать, что огромная честь участвовать в таком мероприятии, — это не сказать ничего, потому что Ростропович — это не просто человек-легенда, а особая Вселенная. Всё, что с ним связано, абсолютно свято для любого музыканта.

— Что вы в Баку исполните?

— Виолончельный концерт Лютославского, который был посвящен Мстиславу Леопольдовичу. Также исполним Восьмую симфонию Шостаковича, которую дирижировал Ростропович, уйдя со сцены и больше на нее не возвращаясь. Это было на праздновании 100-летия Шостаковича в 2006 году в Московской консерватории. Я был в зрительном зале. Симфония заканчивается мистически — ты просто видишь, что человек уходит в другой мир... Ростропович в то время был уже тяжело болен, но выдержал, продирижировал. Ростропович сыграл очень значимую роль в моей жизни — его портрет висел у меня в спальне. У меня там было три портрета — Караяна, Бернстайна и Ростроповича за дирижерским пультом. Засыпая и просыпаясь, я смотрел на них...

Я был еще молодым человеком, когда Ростропович триумфально вернулся в Россию после изгнания из СССР и всем сказал: ребята, вы были неправы... Он вернулся со своим оркестром, его носили на руках, о нем снимали фильмы. И я это видел, для меня это был огромный пример. Для меня был пример личного мужества, когда он, сбежав из Парижа, прилетел в Москву и с автоматом в руках защищал демократию...

— Вам довелось встречаться с Ростроповичем?

— Я был его ассистентом на программе «Неизвестный Мусоргский» в Ленинградской консерватории. Это было в год его юбилея — в начале 2007 года, когда он уже плохо себя чувствовал. На репетиции я его поприветствовал, а он потрепал меня по щеке...

— В нашем оркестре есть виолончелист уровня Ростроповича? (Ирина А.)

— Нет, конечно. Если бы в нашем оркестре был виолончелист уровня Ростроповича, то я, наверное, был бы Караяном...

«СВОЁ 50-ЛЕТИЕ ОРКЕСТР ВСТРЕЧАЕТ НА ПИКЕ СВОЕЙ ФОРМЫ»

— В апреле 2017 года ГСО РТ исполняется 50 лет. Как будет отмечен юбилей?

— Состоится VII Международный фестиваль «Рахлинские сезоны», в рамках которого будут исполнены четыре гигантские программы. Будет просто пиршество симфонизма! Мы изначально решили проводить рахлинский фестиваль именно в апреле. Считаю, своё 50-летие оркестр встречает на пике своей формы.

— Чем планируете «поразить» искушенную публику Москвы и Питера в этом году? (Борис Тимченко)

— В этом сезоне у нас было несколько премьер мирового масштаба: Третья симфония и поэма «Колокола» Рахманинова, Шестая симфония и «Песнь о земле» Малера. Чем еще «поражать»?

— Как вы видите свой дальнейший профессиональный рост? Ведь вы можете продвинуться дальше без оркестра, своим путём. Да, оркестр отличный, но региональный... (Фролова Наталья)

— В истории музыки XX и XXI веков можно привести только пару примеров, которым мы примерно соответствуем. Во-первых, Кливлендский оркестр, которым дирижировал Джорж Селл в 50 — 60 годы. Что такое Кливленд? Промышленный, никому не известный город. Но создали оркестр, который до сих пор эту марку держит. Джорж Селл всю жизнь положил на этот оркестр, и сегодня Кливленд узнают по его оркестру. Второй пример — оркестр в Бирмингеме под управлением Саймона Рэттла, который за 10 — 15 лет вывел оркестр на самый высокий уровень и стал сэром...

С другой стороны, дирижировать разными оркестрами — это мировая практика. Я счастлив, что работаю в Казани, и я отказываюсь от огромного количества предложений, ограничиваясь только теми оркестрами, с которыми мне приятно работать. Скоро полечу на гастроли с ГСО имени Светланова по линии IMG, также в этом сезоне буду выступать с филармоническим московским оркестром. В следующем сезоне буду выступать с башметовским оркестром «Новая Россия».

Я сегодня не просто дирижер — я представляю Татарстан, и все знают, что Сладковский — это госоркестр Республики Татарстана, а госоркестр Республики Татарстан — это Сладковский. В этом смысле что может быть более незыблемого и авторитетного? Все знают, что удалось нам сделать. А что будет завтра — знает только Бог...

«Счастлив, что работаю в Казани, и я отказываюсь от огромного количества предложений, ограничиваясь только теми оркестрами, с которыми мне приятно работать»
 

«ГАРМОНИЯ, МЕЛОДИЯ, РИТМ — ЭТО САМОЕ ВЫСОКОЕ ПРОЯВЛЕНИЕ ЛЮБВИ»

— Что для вас есть любовь? (Александра)

— Для меня музыка — это любовь. Гармония, мелодия, ритм — это самое высокое проявление любви.

— Несколько лет назад видел вас и дирижера Федосеева на рыбалке с катера на реке Волга, в связи с этим вопрос: как вы относитесь к рыбалке, нравится ли вам природа Татарстана? (Александр)

— Природа Татарстана мне очень нравится, а к рыбалке я отношусь негативно, потому что у меня никогда не клюет (смеется). Владимир Иванович Федосеев — страстный рыбак, и мы решили его порадовать. Мы видели Свияжск прямо с реки: начинался закат, и зрелище было потрясающее...

— Если бы у вас появился чудесный, но реальный шанс что-то изменить в своей жизни, принять другое решение, возможность что-то исправить, и не только сегодня, а за весь ваш жизненный и творческий путь, вы что-то изменили бы? Какие напутствия вы дали бы самому себе в юном возрасте? (Фролова Наталья)

— Я ничего не менял бы, но напутствие всё-таки дал бы себе: в школе надо лучше учиться и больше читать. Очень много времени уходило на музыку, и сегодня иногда не хватает каких-то знаний, которые могли бы мне помогать.

«Мое отношение к миру очень практично: я люблю конкретных людей, а не весь мир огульно. И моя задача — постараться сделать жизнь этих людей более счастливой, успешной и приятной»
 

— Часто Малера сравнивают с великим русским писателем Достоевским. Они оба жили любовью к миру и человечеству, и справедливость для них была — религией. И хорошо описывает суть мировоззрения Малера его цитата: «Существует общеевропейский порок: повсюду говорят — меня это не касается...Но ведь так может утверждать не человек, а глиняная куча! Нет, меня всё касается, весь мир...». Каково ваше отношение к миру и человечеству в целом? (Александра)

— Во-первых, есть личные обязательства перед людьми, которые меня окружают. Мое отношение к миру очень практично: я люблю конкретных людей, а не весь мир огульно. И моя задача — постараться сделать жизнь этих людей более счастливой, успешной и приятной. Я сейчас говорю и об оркестре, и о нашем офисе, который обеспечивает работу оркестра. Я говорю и о ближайших родственниках, о друзьях. И, конечно, о публике: я забочусь, чтобы публика после каждого концерта была заряжена позитивом и распространяла добрые флюиды вокруг себя. Может быть, это очень примитивно, но зато честно и практично — ради этого стоит жить. Всё остальное — суета и краснобайство.

— Александр Витальевич, спасибо за очень интересный разговор. Успехов вам и всей вашей команде!

Татьяна Завалишина
Фото: Сергей Елагин
Видео: Максим Тимофеев

Фото: архив «БИЗНЕС Online» и ГСО РТ

Источник: https://www.business-gazeta.ru/article/336489

 

« назад