Каждое выступление - как последнее

Маэстро Александру СЛАДКОВСКОМУ - 50 лет. А государственный симфонический оркестр Республи­ки Татарстан, ставший одной из ее «визитных карточек», открыл в этом году юбилейный, 50-й сезон. Какие новые задачи ставит перед коллективом его художественный руководитель? И как ощущает себя на очередном рубе­же творчества и жизни?

Александр Витальевич, за пять лет работы в Казани вы стали неотъемлемой частью музыкальной, общественной, культурной жизни республики. Cвязывало ли вас что-либо с Татарстаном до приезда сюда?

- В начале 2000-х годов мне довелось руководить молодежным оркестром Санкт-петербургской консерватории. Коллектив со­бирался летом из студентов ведущих музыкальных учреждений страны. Мы встречались в петербурге и за короткое время раз­учивали программу, чтобы достойно выступить на престижном международном музыкальном фестивале «Молодые лица класси­ки». почему я об этом рассказываю? Одними из его участников были и студенты Казанской консерватории, а некоторые из них сегодня играют в ГСО РТ. Тогда с Казанью у нас завязалось со­трудничество. Были и другие эпизоды. Так, в рамках фестиваля «Молодежные Академии России»» под руководством профессора Александра Чайковского я дирижировал оркестром Московской филармонии на сцене БКЗ имени Сайдашева. И одним из произ­ведений, которое мы исполнили, была симфоническая поэма «Яв­ление Сююмбике» молодого татарстанского композитора Зульфии Рауповой. Случайность ли это? Не знаю. Но в 2013 году состоялась запись оперы Рауповой «Белый волк». Это произведение звучало в культурном парке Универсиады, на Днях Республики Татарстан в Москве... Всегда от работы с людьми из Казани и Татарстана у меня оставалось хорошее впечатление. Интеллигентность, про­фессионализм, гостеприимство отличали их. Поэтому неслучайно здесь я почувствовал себя хорошо, быстро интегрировался, как вы сказали. Но, скажу честно, никогда не предполагал ранее, что буду работать в Казани.

Став дирижером симфонического оркестра Татарстана, вы начали глубокого изучать национальную музыку. Понят­но, что мотивировал «долг службы», но, думаю, и особые чувства, проснувшиеся к творчеству татарстанских ком­позиторов. Так ли это?

Я очень рад, если мое прочтение национального искусства выдерживает критику. В конце 2010 года, когда я только начал ра­ботать с оркестром Татарстана, мы исполнили в одном из концер­тов симфонию Назиба Жиганова «Сабантуй», после чего в прессе обрушился шквал критики. В одном из отзывов обвинили в «ку­печеской манере исполнения». Но я всегда внимательно изучаю новый музыкальный материал. Жиганов - яркий представитель своего народа, а Сабантуй для татар - больше, чем праздник. Это внутреннее состояние людей: душевный порыв, зашкаливающие эмоции, стремление вперед, которые проявляются не только в Са­бантуе, но и в любви к скачкам, рукопашному бою. Одним словом «алга!» Именно так я прочувствовал произведение - как импульс, гениальный динамический диапазон, в котором заложена вся па­литра чувств, эмоций, переживаний народа. Разве время, в кото­ром мы живем, не подтверждает правдивости моего восприятия? Бурное развитие Татарстана по всем «фронтам» - технологиче­скому, спортивному, а также культурному, музыкальному. У меня не было цели отличиться, но при этом я могу с гордостью сказать, что таких проектов, которые мы осуществили с симфоническим оркестром за последние пять лет, ранее в республике никто не делал. Возьмем, к примеру «Антологию музыки композиторов Та­тарстана», которая записана на лейблах Sony Music и RCA Red Seal. Сегодня «Антология» - часть мирового культурного архива, и мне за эту работу не стыдно.

«Купеческий размах» подразумевает масштабную организа­ционную, художественную, творческую работу. Когда мы приеха­ли летом нынешнего года в Государственный Кремлевский дворец играть для Дениса Мацуева на его юбилейном концерте, в Москве даже ходила шутка об очередном «нашествии татар». Оркестр в стране знают, ценят, уважают. И это следствие постановки гло­бальных задач и их достижения. проведена гигантская работа, и щедрое отношение к делу со временем дало такие результаты.

Действительно, симфонический оркестр Татарстана се­годня считается в России одним из лучших. И вы публично говорите о том, что ставите новую задачу - выход на меж­дународный уровень. Может ли национальная музыка быть интересна зарубежным зрителям? С каким репертуаром вы собираетесь «завоевывать мир»?

Нужно понимать, что музыка, которая звучит в мире столети­ями, - это универсальный язык народов. И если мы устремляемся на международные площадки, в частности, европейские, конечно, должны уметь достойно исполнять музыкальных классиков. Но в то же время могу сказать по своему опыту, что Брукнер и Малер в исполнении русского оркестра на Западе никого не интересуют. В больших промоушн-движениях оркестр той или иной страны, прежде всего, представляет национальных композиторов. Так устроен международный истеблишмент, у каждого проекта есть четкий коммерческий просчет. Мы сейчас готовимся, идем на всех парах к тому, чтобы в декабре 2016 года принять участие в круп­ном мировом турне, в рамках которого состоится выступление в Золотом зале Венской филармонии. Оркестру сделана заявка на «Картинки с выставки» Мусоргского и Девятую симфонию Шоста­ковича. Я не буду говорить вам неправду о том, что собираюсь в ближайшем будущем играть татарскую музыку на международных площадках. Для того чтобы ее исполнять, прежде всего, мы долж­ны обрести имя в Европе, в Америке. Но пока это не так, что можно назвать огромной проблемой. В мире всего несколько узнаваемых российских музыкальных коллективов. То, что наш оркестр стал известен в России, огромное достижение. Теперь действительно настало время сделать рывок на мировом уровне. Как это осуще­ствить, я знаю.

Вы выступаете на крупнейших площадках страны, но при этом приходите с оркестром и в маленькие залы, в уни­верситеты, библиотеки... Отдельная история - концерты под открытым небом. Ваша креативность уже никого в Ка­зани не удивляет, но интересно знать, как музыканты орке­стра относятся к работе в самых разных форматах?

Вы знаете, мне кажется, что музыканты нашего оркестра наконец поверили: то, чем они живут, занимаются, приносит огромную пользу. Одно дело - ощущать себя рядовым участником концерта. Совсем другое, когда твое выступление становится со­бытием для аудитории. И неважно, какой это зал - Мариинский те­атр, пермская филармония или палата ДРКБ, где мы тоже бываем. Этим летом нас с восторгом принимали в Абхазии на фестивале «Хибла Герзмава приглашает...». Стояла жара под 40 градусов, но мы играли и получали сильнейший отклик от зала. В такой ситуа­ции открывается второе дыхание. Или концерт у казанского Двор­ца земледельцев в День республики. Температура упала до плюс восьми. по правилам в таких условиях, когда немеют руки, паль­цы, нельзя заставлять музыкантов работать. Но публика, которой было немного, нас вдохновляла, и мы сделали то, что планирова­ли. Так мы работаем всегда. Когда я выхожу за пульт, не думаю о том, что завтра у меня запланирован еще концерт. пусть это будет мое последнее выступление, после которого я могу умереть! Когда так относишься, любой зал, даже самый неподготовленный и не­благодарный, проникается ответными чувствами. Это больше, чем работа или профессиональное отношение к делу. Это служение. Мы счастливы, что несем людям музыку.

Потому и находится время для детско-молодежных про­ектов, таких, как «Музыкальная азбука», «Уроки музыки с оркестром», молодежный симфонический оркестр...

Я исхожу из общемировой практики. Обычное дело для лю­бого уважающего себя оркестра - не только играть концерты, но и заниматься общественной деятельностью, нести социальную ответственность и, конечно, воспитывать смену. Те ребята, кото­рые сегодня соприкоснулись с творчеством оркестра, через пять- десять лет купят билет и придут в концертный зал. Чем больше людей вовлечены в этот процесс, тем лучше становится наша жизнь. Возможно, звучит громко, но это объективная реальность, в которую можно верить или не верить, но оттого она не перестает быть таковой. Образованные, культурные, понимающие искусство люди поднимают градус терпимости, уважения, сотрудничества в обществе. И потому можно сказать, что мы сражаемся за каждого зрителя. Элитарное искусство не всем понятно, но воздействует оно абсолютно на каждого.

Наш разговор зашел о воспитании. Расскажите, пожалуй­ста, о людях, оказавших наибольшее влияние на формирова­ние вашего характера.

Мой дед Евгений Вестнер прошел через жернова советской репрессивной машины. В 37-м году его, немца по национальности, знатока авиационного производства, военного инженера, аресто­вали как участника заговора. В тюрьме деда пытали, сломали ему все конечности, выбивая признание в предательстве Родине. Но он кровью писал, что не повинен. Чудом остался жив и был сослан в Сибирь, где работал на машинно-тракторной станции. Бабуш­ка добралась до места его ссылки, и моя мама родилась в Сибири 7 мая 1945 года. Долгое время история деда в семье держалось в секрете. Вы спрашиваете, откуда у меня сильный характер? Созна­тельно не говорю сейчас о своих учителях, настоящих великих ма­стерах, каждому из которых безмерно благодарен. Но, вспоминая преподавателей, мы очень часто забываем о самых близких людях, а это неправильно. Думаю, что сопротивляемость и тела, и души передается генетически. И, наверное, моя клетка чувствует боль деда, которую он пережил, но не сломался. А ведь ему было тогда всего 28 лет. Я же в своей жизни понял, что хочу быть дирижером лет в 13 и упорно шел к цели, преодолевая трудности, с которыми борюсь и сегодня.

Александр Витальевич, какая из ваших ипостасей - му­зыкант-дирижер, руководитель, экспериментатор - все же главная?

Основная, конечно, - художник, артист. Все остальное - суровая необходимость. Не подумайте, что мне так хочется командовать, руководить. поверьте, власти мне достаточно на сцене. Но для того, чтобы творческие замыслы, сумасшед­шие идеи, как вы говорите, претворялись в жизнь, нужно ре­шать самые разные задачи. Я никогда не стал бы раздавать распоряжения, увольнять, наказывать. Но если я этого не сделаю, то не сделает никто. И встанет процесс развития. А если так случится, то грош мне цена как руководителю. про­сто размахивать руками может любой, последние 20 лет это доказали. В этом плане главный для меня пример - маэстро Валерий Гергиев, который одновременно и артист, и культу­ролог, и менеджер, и профессор.

Чтобы все успеть, нужно тщательно планировать время. С чего вы начинаете свой день?

С пробежки. Каждое утро час-полтора занимаюсь легкой гимнастикой. И знаете, к 50-летию я сделал себе огромный по­дарок - бросил курить! Считаю, лучше подарка не придумать. Я всегда занимался спортом, а сейчас - еще больше. Уснуть стараюсь до полуночи, это очень важно для здоровья. Лучше встать пораньше. С утра успеваю еще и почитать. А во время занятий физкультурой учу музыку, новый рабочий материал.

А идеи проектов рождаются параллельно?

Это удивительно, но новые идеи приходят сами! Напри­мер, как выстроить кульминацию концерта. В музыке, как в бою, все должно быть просчитано. Иначе полководцу не вы­играть. потому ты постоянно находишься в мыслительном процессе, и в нужный момент идеи приходят. Но самое глав­ное, что ни один из моих замыслов не остается «в столе». Все придумки с женой на кухне, казалось бы, самые фантастиче­ские, претворяются в жизнь. Сейчас мы готовим совершенно уникальный проект. Я не могу вам сейчас рассказать подроб­ности, но если все получится, уже через месяц информация о нем будет опубликована.

Буду ждать с нетерпением и желаю вам успеха!

Беседовала Диана Галлямова

 Источник: http://elitat.ru/one/7/1443778026.pdf   (стр.60-61)