- Немного боялась, собираясь к вам на интервью...

- И правильно делали, все боятся. Зачем только, я не понимаю. Я знаю, есть такое, но не знаю, с чем это связано, говорю без всякого кокетства.

- Публика точно так не реагирует на концерты и на вас, можете сказать, что воспитали своего слушателя?

- Нет, конечно. Самонадеянно можно говорить все, что угодно. Интерес значительно вырос за эту пятилетку, что связано с очень жестким пиаром изначально, который вызывал огромное неприятие, массу вопросов.

- С чьей стороны?

-Со стороны коллег, со стороны людей, которые просто наблюдали за этим процессом. Ну, это просто факт.

- Они считали, что вы слишком рекламировали, выставляли себя?

- Как бы да. Мне надо было создать интерес. Ни одно учреждение культуры не может быть безликим, поэтому, конечно, это было жестко с точки зрения маркетинга, но это общемировая практика.

- Которая нам, видимо, была незнакома?

- Она не то что незнакома, просто не думали, что в сфере культуры это может быть кому-то интересно. Все считали, что культура может развиваться по остаточному принципу, например, афиши расклеивали на заборах, это чудовищно. Но за пять лет много, что изменилось. Конечно, публика стала интересоваться. Но что мы сформировали свою аудиторию - большое преувеличение. Невозможно обогнать время с учетом целого поколения. 20 лет публика постепенно таяла. В 2010 году, когда я пришел, в зале было меньше людей, чем на сцене. Невозможно за такой короткий срок сделать оркестр, бренд и то, ради чего он функционирует. По всем законам жанра это требует раза в два, а то и три больше времени. Рахлину понадобилось 13 лет. Для тех времен это очень быстрый период.

- Тем не менее, за пять лет уже достигнуто многое.

- Это не потому, что люди так вдруг вернулись и стали интересоваться. Есть очень маленький круг людей, которые понимают, любят, знают, ценят, восхищаются.

- А остальные?

- Остальным интересно, это нормально. Кто-то попадает в эти сети, вибрационные звуковые чары, это совершенно естественно. Цели такой, чтобы прямо была публика, нет. Была цель создать оркестр, который, по сути, не имел имени, который не имел инструментов, зарплат, одежды, ни юридического лица, ни базы, ничего не было.

- Как-то безлико получается. Так и было?

- Совершенно верно. А я ничего не преувеличиваю. И вот что удалось создать за пять лет. И то движение, которое стали осуществлять, и интерес, который мы возбудили к сфере культуры как таковой в широком смысле слова - это уже гигантский прорыв. Он никак не связан с музыкой, к сожалению.

- А с чем тогда?

- Он связан с возбуждением интереса вокруг и около музыкальных проблем в первую очередь. Даст бог еще одну пятилетку, можно будет говорить об итогах. Я вам больше скажу, когда дотронулись до таких серьезных полотен Брукнера, Малера, Шостаковича, ведь это очень сложная музыка по-настоящему...

- Для исполнителей и слушателей?

- Для исполнения само собой, оркестр это играет. Но и для слушателя. Вот мы открывали сезон, и мне так было неприятно, что во время концерта ходили. Разве можно это назвать публикой? Публика - это те, кто сидят и слушают до конца, и сопровождают это действо. Это не просто концерт.

- Соучастие.

- Конечно. Как можно говорить об этом, если идет разговор о вещах, как быстрее добраться домой, куда идти на автобус, в гардероб... Еще ничего не закончилось, народ уже вскакивает, бежит и так далее. Это очень плохой знак, когда телефоны все время звонят.

- Я думала, такого уже нет.

- Вы знаете, к сожалению, да. Еще непочатый край работы.

- Как помогают проекты по работе со школьниками растить публику с самого раннего возраста?

- Конечно, по возможности мы их проводим. Не то чтобы много работаем. Задачи такой институции как симфонический оркестр не сводятся только к исполнению классической музыки. Она гораздо более объемна, многогранна, многослойна. Занимаемся образовательными, культорологическими проектами. Сюда относятся и выступления на заводах, но это уже притча во языцех. Это нормальная практика любого мирового оркестра, который занимается популяризацией классики, поддержкой молодых талантливых детей. Я как прагматик считаю, что надо воспитывать будущую публику уже сейчас.

- Насколько знаю, приглашаете школьников на репетиции?

- Есть проект «Уроки музыки с оркестром». Еще в рамках проекта «Дети детям» молодежный симфонический оркестр Татарстана играет для ровесников, это абсолютная фишка, такого не встречал ни разу. Дети играют для своих одногодок. Это повышает градус непосредственности.

- Вы так построили программу, что нет проходящих концертов. Насколько это было сложно выстраивать и приглашать именитых гостей? Ведь со многими работали еще до того, как приехали в Казань?

- Правда. Это очень просто.

- Все друг друга знают?

- Да, и очень хорошо, и давно, основательно. Все знают, что есть менеджмент, качественный оркестр. В музыкальном мире об этом знают все, даже те, кто не собирается сюда приезжать. Все, кто олицетворяет российскую музыкальную культуру, уже были здесь. Это очень просто. Надо этого хотеть. Надо уметь аккомпанировать, иметь финансовые возможности, чтобы платить гонорары, перелеты, пребывание в Казани. Вот организационные составляющие. И конечно, немаловажны дружеские отношения. Практически со всеми мы давние приятели, творческие партнеры. Главная сложность - найти свободное время у них.

- Можно говорить о том, что оркестр раскрутился за счет массовой рекламной кампании?

- Раньше была репутационная марка, которая шла впереди коллектива или дирижера, режиссера, театра. Мы попали несколько лет назад во время бешеного пиара, когда делались якобы чудеса, но на самом деле из этого ничего не получилось. Во внешней обертке должно быть содержание. Если бы я занимался только пиаром, я бы отсюда вылетел как пробка. С таким президентом, такой командой управления тут слабых нет. Тут ценится все по результатам, по прибылям, возможностям. Ни одна мировая звезда не поедет в зал, где поломанный рояль, даже если заплатить двойной гонорар. Смысл в том, чтобы пиар-поддержкой вызвать интерес. Те активы, которые имеем, невозможно сделать одним пиаром.

- Человеческий потенциал в том числе?

- Он не бесконечен. Со многими приходилось расставаться. Это неизбежный процесс. Это не связано со мной или спецификой того, чем занимаемся. Никто не скрывает, что это было. Те люди, которые были не готовы осваивать такие масштабы, не справлялись с нагрузками, которые буквально упали на оркестр, ушли. С 22 концертных программ в первый же сезон я увеличил их до 50. Причем из тех 22 почти половина повторялась. Сразу, какой пошел накал, это не все могли выдержать.

- С вашей стороны претензий к подготовке кадров нет?

- Молиться нужно на инфраструктурные возможности, что у нас такая консерватория, училище, что нет кадрового голода. Точнее есть небольшой, но не так ощутим, как в других городах. Это счастье, что здесь такие педагоги, существуют музыкальные школы, бабушки водят детей, это очень хорошая тенденция.

- Среди других городов отличаемся?

- По России ситуация чудовищно-упадническая.

- С чем вы это связываете?

- С глупостью людей, которые руководят процессами образования, прежде всего на местах. Нельзя оптимизировать то, что должно быть дотационным, то, что называется инвестицией в будущее.

- Как намерены, достигать мирового признания?

- Работать, работать и работать. Есть хороший анекдот. По Нью-Йорку идет музыкант и спрашивает у прохожего, как попасть в Карнеги-холл? «Работать надо», - отвечает тот.

- То есть секрета - нет?

- Секретов, конечно, очень много, но самый главный - потенциальная мотивация и потребность в росте. Необходимо ставить недосягаемые цели и задачи. Если работа превращается в рутину, вот это уже разложение, заканчивается все и сразу. У нас очень большие шансы. Есть кураж. В 2016 году намечается череда международных гастролей. Очень надеюсь, что удастся пробить брешь и выйти на тот уровень, которого оркестр, бесспорно, давно достоин.

- Где будут гастроли?

- В конце января собираемся ехать в Нант во Францию, в мае - в Японию. В начале осени гастроли во Францию, в Париж. Такой притягательный край, там много чего происходит. В конце года 10-дневный тур, в планах выступление в золотом зале в Вене. Сыграть там - это очень большой показатель. Мы заряжены на то, чтобы это осуществить. До февраля 2017 года все расписано. Планов громадье, короче говоря.

- Но и для наших слушателей силы останутся?

- Конечно, мы же для них и работаем. А гастроли - это же так. Мы существуем для Татарстана. Смысл оркестра любой страны, что он как визитная карточка. Если будет работать только на внутренний рынок, то это не приведет ни к чему. Оркестр должен ездить по миру и славить страну, республику. Это очень важная функция.

- Какое главное достижение за пять лет руководства оркестром?

- Их очень много, не знаю, с чего начать. Нет мелочей. Мы стали артистами Sony, издали две шикарные пластинки русской и татарской классики. За это время получили от звукозаписывающей фирмы «Мелодия» предложение записать все симфонии Шостаковича. Круто, согласитесь?! Это признание, востребованность. Это очень показательные вещи. Есть приглашения в лучшие залы России. Например, в следующий сезон мы снова приглашены в Мариинский театр. Мои профессора говорили, что в нашем деле мелочей не бывает. Если описать двумя словами достижения, то это признание и востребованность.

- Какую планку ставите сейчас перед оркестром?

- Я вам сказал уже такое, если бы вы понимали примерно масштаб, у вас бы не было вопросов. Потому что записать все инструментальные концерты и симфонии Шостаковича - это примерно 20 часов музыки. Причем сложнейшей, академической, лакмусовая бумага для оркестра. Ну, это как до Марса долететь, выиграть Олимпийские игры. С чем еще сравнить? Более высокой задачи не придумать. Ни один региональный оркестр такого не осуществил за всю историю. Вообще не все столичные в состоянии этот проект осуществить. Задачи мы ставим очень высокие, поверьте.

- Как готовитесь перед выступлением, настраиваете оркестр?

- Видите, у меня лежит стопка нот? Не знаю, нет никаких приемов. Говорю ребятам перед концертом, что это последняя битва. Сейчас должны отыграть по максимуму и победить, других рецептов нет. А что касается репетиций - это такая кухня, день проходит расслабленно, другой день напряженно. Сегодня восьмичасовой, это предел, стараюсь не злоупотреблять. В случае крайней необходимости использую, ведь жизнь одна, а событий все больше, нужно охватить все по максимуму. Но ребятам надо отдать должное. Не осталось ни одного случайного. Только 100% команда, семья.

- Нам остается вас только поздравить с грандиозным успехом!

- Я всех могу с этим поздравить. Это достойно Татарстана. Это проект, который не надут на пустом месте, и приносит имиджевые и представительские дивиденды.

Авторы: Юлия Камахина, Рамиль Гильванов

Источник: http://sntat.ru/reportages/9788-aleksandr_sladkovskiy_kazhdyy_kontsert_kak_poslednyaya_bitva

 

 

« назад