Идеал озвученности

Четырнадцати разным композиторам Татарстана, чья музыка наполняет 176-минутный рекординговый мега-проект Татарского симфонического оркестра, вот так запросто никогда бы не встретиться. История, казалось, отменила возможность их сосуществования, когда разбивала единое культурное пространство СССР на «бывшее советское» и «постсоветское». Композиторы-классики, вроде Жиганова, Яруллина и Сайдашева, стали восприниматься брошенными где-то в том времени, которое сперва сформировало «национальные композиторские школы» и «региональные симфонические традиции», а потом – без уточнения маршрута - отпустило их в вольное плавание. Одни давно и безвозвратно исчезли: где, например, некогда богатая симфоническая культура республик Закавказья или Средней Азии? В остром сюжете постсоветского культурного выживания посчастливилось буквально единицам. Вот и ассоциируешь их теперь с героями нашумевшего фильма «Жизнь Пи» - мальчиком и тигром, спасшимися после долгого океанического tet-a-tet`а. 

 

Сейчас, похоже, только в Татарстане реконструируют идею «национальной симфонической традиции». Операция проводится серьезно и грамотно, ни крепкому прошлому татарской музыки, ни гибкому настоящему вреда не нанося. Цель, которую поставил перед собой и своим оркестром Александр Сладковский – «показать татарскую музыку всему миру», достигается кропотливой работой. И вот уже дело, начатое худруком Татарского симфонического в 2011 году, привело к реализации рекордингового проекта на всемирно известном лейбле Sony Music. То есть, помимо прочего, «Музыку композиторов Татарстана» следует понимать как результат первого цикла разработки новейшего симфонического имиджа республики. 

 

Для тех, кто не в курсе, замечу: механизм попадания любого оркестра на лейблы уровня Sony Music в чем-то сродни сложнейшему альпинистскому маршруту. Рынок звукозаписи строго субординирован. И находить этажи в нем надо уметь. То, что до «Антологии» татарская музыка была представлена только в анонимном этнографическом подкасте world music, говорит само за себя. Погуглите в Интернете, легко убедитесь в этом. С выпуском симфонической панорамы Made in Tatarstan ситуация изменена. По крайней мере, претенциозная заявка о существовании мало известного миру симфонического наследия Татарстана осуществлена. А это немало, Важно и то, что теперь в коллекционной базе данных Sony Music фигурируют Yarullin, Akmehtov, Monassypov, Zhiganov, Saydashev, Mirgorodzky, Luppov, Yenikeev, Temirbulatov, Kalimullin (Яруллин, Ахметов, Жиганов, Сайдашев, Миргородский, Луппов, Еникеев, Темирбулатов, Калимуллин) и др. Когда такое было?! 

 

К громкому и будто непроизвольно напрашивающемуся имени Софии Губайдулиной - до сих пор «главной татарке» мирового музыкального истеблишмента - «Антология» присоединила целый «паровозик» женщин-коллег: Shamsutdinova, Akhiyarova, Raupova, Anisimova (Шамсутдинова, Ахиярова, Раупова, Анисимова). Нетривиальный, согласитесь, штрих к портрету женского творчества в полумусульманском регионе. Кстати, отсутствие в «Антологии» музыки самой Губайдулиной лишь заостряет внимание на равноправии мужского и женского авторства в республике. Второй диск посвящен сплошь композиторам-женщинам. Смело! Пусть еще покрутится мельница, с которой дон-кихотски сражалась «аппенская отшельница» (Аппен – городок в Германии, где с 2003 года живет София Губайдулина), за свои неженские усилия награжденная музыкальным «Нобелем» - премией Эрнста фон Сименса. 

 

Комментируя проект «Антологии», его продюсер и звукорежиссер берлинской студии b-sharp Филипп Нидель пообещал «взять слушателя в путешествие, где его ждут впечатления от известных до самых неожиданных авторов». На вопрос, не опасно ли ему, тертому калачу, записывать на звездном лейбле неизвестную музыку региона, Нидель ответил: «Конечно, звукозаписывающие компании очень маркетированы и очень ориентированы на прибыль. Но идея «Антологии» кажется мне весьма захватывающей как раз потому, что в ней будут представлены малоизвестные широкой публике авторы, и потому, что это – работа с татарским симфоническим оркестром, который сильно изменился. Это достаточно свежий коллектив. Даже на фоне тех российских исполнителей, с которыми мы работали. А это были Денис Мацуев и Юрий Башмет с камерным оркестром «Солисты Москвы». Стоит добавить, что выездам Филиппа Ниделя на рекординговые сессии в Казань предшествовал опыт записи оркестра «Кремерата-Балтика» с Гидоном Кремером в Петербургской филармонии. Что и говорить, в неплохой компании оказался татарский симфонический и его дирижер Александр Сладковский. 

 

Теперь об авторах и их музыке. Ничего похожего на музыкальную «Доску почета» в «Антологии» нет. Это, действительно, путешествие - увлекательное и очень живое. Дорога, по которой ведет нас оркестр на его записи, хорошо утоптана, в то же время экзотично петляет. На первом диске мы не сразу доберемся до дальнего закоулка «эпохи становления…»: классики учтивы и уступают право главного высказывания друг другу. После Фасиля Ахметова («Казанская симфония») и Алмаза Монасыпова (поэма «Муса Джалиль») изумляют элегантные фрагменты яруллинского балета «Шурале». Затем – славным пикником на обочине – Вторая симфония Жиганова («Сабантуй»). И только потом через Фантазию Миргородского на темы Сайдашева – первый популярный шедевр («Марш Красной армии» Сайдашева). 

 

Второй диск, как уже было сказано, представляет творчество сплошь композиторов-женщин. Симфония Масгуды Шамсутдиновой «Чингизхан» повествует о той высоте надысторического взгляда, к которой сама Шамсутдинова долго шла. Она начинала контрабасисткой, продолжала этнографом, развивала дарование на философской кафедре Петербургского университета и много путешествовала. Сейчас Шамсутдинова пишет музыку, собирает и издает CD-коллекцию «Колыбельные народов мира» на океаническом побережье в Сиэттле (США). После голливудского формата этой «татарской американки» симфонические миниатюры Резеды Ахияровой («Монлы сазым»), Зульфии Рауповой («Золотой храм») и Елены Анисимовой («Шудон гур») хочется трогать, нащупывая и перебирая отточенные методы работы с поволжским фольклором: от «прямого включения» до ассоциативных образов, а порой и наложений искусного симфонического «грима». В обработке марийской песни «Шудон гур» у Анисимовой, например, слышится и джазовое, и джаз-роковое. 

 

Третий диск – о тех, на ком симфоническая традиция, стоящая на татарском тематизме, держится и сейчас. Это опусы патриарха симфонического цеха Анатолия Луппова («Татарское каприччио»), Рината Еникеева («Рапсодия»), Рашида Калимуллина («Симфонические фрески»), Шамиля Тимербулатова («Пятая симфония») и единственного «варяжского гостя» - москвича Александра Чайковского, чей «Стан Тамерлана» стал визитной карточкой оркестра. Сюжет тут складывается из прихотливых жанровых ракурсов. Угадывается намек и на то добротное, ремесленное, основанное на разнообразии симфонических заданий, без чего не было бы вершинных достижений в татарской академической музыки. В конце концов, и в большой истории искусства одним только рубенсам-рембрандтам было бы скучно без колоритных фламандских натюрмортов, жанровых миниатюр Ватто или многочисленных импрессионистских копий Руанского собора у Клода Моне. 

 

Изданием «Антологии» Татарский симфонический оркестр не преследовал никакой коммерческой цели: это имиджевый, ознакомительный, «подарочный» проект. Однако, и за таким назначением многое стоит. Приятно удивляет отсутствие тяжеловесной дидактики образцового стиля, вроде караяновских записей с Берлинским филармоническим. Нет и глянцевитой сосредоточенности на чем-то одном, вроде музыки вальсовой династии Штраусов в записях Венского филармонического оркестра. С другой стороны, радует адекватная самооценка татарского оркестра, не страдающего скромностью обочинных коллективов с их – такими же скромными – позициями на маргинальных лейблах. 

 

Спокойный, но достаточно продолжительный маршрут татарского симфонического кроссовера многое предлагает, хотя настаивает лишь на одном. На смене «слуховой оптики» и отказе от стандартного взгляда на симфоническую картину региона. Вместо былых идеалов «заслуженности» и положения в официальной табели о рангах, «Антологией» явлено как бы горизонтальное движение «вдоль» местного симфонического русла. Благодаря именного такому – спокойному, прогулочному движению у слушателя есть время отметить ценные, невидимые ранее детали «маршрута». Например, «тонкую каллиграфию» основателей татарской музыки, фиксировавших изыски «татарского барокко» в больших симфонических и театральных форматах. Или этнографическую напористость современных симфонических авторов. А где-то увидится и уважительная оглядка авангардистского мышления на мышление классическое. Все вместе и образует «культурный слой», который доныне сообщает симфонической почве Татарстана ее не иссякающее плодородие. 

 

Кстати, подтверждением этому хочется привести пассаж Филиппа Ниделя, который на вопрос о партнерстве с «носителем традиции» - Татарским симфоническим оркестром, ответил: «Тут связь прямая. Если компания хочет записать музыку, скажем, русского автора, у нее, конечно, есть возможность сделать это с каким-то западным оркестром. Но есть риск, что исчезнет некая сердцевина, некий смысл, воспитанный именно русской музыкальной традицией. Та же самая ситуация и с татарской музыкой в исполнении Татарского симфонического оркестра: здесь своя ментальность, свой звук, даже свои правила рассадки. В записях все это оборачивается особенным ни с чем несравнимым качеством». Назовем это качество «идеалом озвученности» и согласимся, что для первого движения татарской музыки навстречу мировому признанию ситуация складывается счастливая.