Concordia

Или такая социальная сцена, ближе к концу, когда альт теряется в своем бунтарстве. Теперь его партии тихие, несложные, однако он просит слово и не хочет конфликтовать, объясняя свою позицию. Но общество ничего не хочет слышать. Начинается упадок в душе соло, оркестр впервые выступает не антагонистом альта, а переживает вместе с ним. Струнным, конечно, жалко альта, но они ничего не могут поделать общественный договор есть общественный договор.

В финале три раза происходят переклички альта и оркестра, оформляя, что жизнь - не оппозиция личности и общества (сердца и разума), а их взаимное движение. Диалектичное существование соло и струнных постулирует сталкивание личного и социального - выход к гармоничному бытию как внутри, так и снаружи.

«Всадник на белом коне» (2015) С. Губайдулиной написано для оркестра и органа. Симфонически очень выверенное произведение. Большинство считают, что оно о всаднике из откровения Иоанна Богослова. Произведение громкое, острое, бьющее, вселенское. Опять с наличием колоссальной потенциальной энергии. Скачущие струнные изображают лошадиный галоп. Есть свистящий ветер (флейты), ускорившийся ход времени (духовые). Нестандартны громовые раскаты (ударные). Есть фатализм, но оптимистичный (духовые), струнным присуща загадочность. Красиво и удачно показан рок у органа. В финале - клавишные а-ля пляшущие скелеты, буйство стихий природы на фортиссимо заменяется напряженными тихими струнными, автор будто оборачивает повествование из наружной сферы внутрь, чтобы показать, что происходит у участника событий. Несмотря на введение скрипящего, пугающего звука ударных, от которого мурашки по телу, это торжество светлого, если можно об этом говорить, ибо произведение Губайдулиной кажется вне рамок добра и зла. Оно о том, что есть, а буря на полотне - игра внутренних переживаний композитора. Заканчивается опять в нелогичном месте, тихим солнечным аккордом струнных. Снова все повествование оказывается переживанием, это тоже внутренняя драма композитора, легитимирующая ее энергичный характер иметь сложный внутренний мир - не стыдно.

Антон Танонов, Симфония №1, «In Techno» (2013). Танонов - зав. кафедрой консерватории Санкт-Петербурга, трудился над произведением больше 10 лет. Пять частей «Песня», «Лабиринт», «Детский марш», «Адажио » и «In Techno». Автор вообще тяготеет к экспериментам, к электронике первым в стенах Петербургской консерватории провел концерт электронной музыки, имеет курс по MIDI-программированию.

Сила этого произведения - в переключениях между стилями, что показывает разнообразие жизни. Тут и загадочный бег, хотя и с наличием цели внутри (не «куда глаза глядят»); и адажио, и помутнение сознания, и суета, и лабиринт, и грусть детской осени. Перекликается с электронной музыкой, если взять вторую без искажающих эффектов. Несет в себе идею отношения человека с современной цивилизацией «In Techno» - и «как в стиле «техно», и внутри технических культур, также «технэ» есть ремесло, что наталкивает на идеи об отношениях человека с миром произведенных вещей - в общем, символизм обширен. Также богата стилистка вбирает в себя и теплый, открытый звук; и западный «голливудский », для семейного доброго фильма; местами напоминает саундтреки «Мосфильма» прошлого века; и напряженные, трудные моменты, хотя и необходимые кризис как возможность - именно так и показано это у струнных, а также стуки колокола вместе с витком проблем; есть и «полуджаз», и змеиное шипение струнных, туман у духовых. Отдельная тема - подобие техно повторяющиеся партии с прогрессией, приемами нарастания; форте с рокударными по форме (по содержанию - техно), на четыре четверти; крики музыкантов. Есть, например, партия борьбы в стиле «Стана Тамерлана», колокола. «In Techno» - одновременно и «качающая» дискотечная вещь с ритмом на ударных, и исполненая со всей сложностью оркестра. Из существующих интерпретаций Симфонии №1 наиболее интересная именно у А. Сладковского у ГСО РТ она самая объемная, симфоничная и отточенная технически.

Альфред Шнитке, Концерт №1 для виолончели с оркестром (1985 - 86). Солист Александр Князев. Звук траурный у духовых, у струнных - оперный, в традициях Вены. Солист подпадает под классическое оформления Шнитке, он будто не стремится выделяться из общего звука, однако фигуры соло - виртуозно «нарезные». Соло осторожное, неторопливое.

На протяжении всего произведения непохожесть солиста приятно дополняет оркестр в уже австрийском, не немецком стиле, даже в духе приятных диссонансов Грига. Получается интересный синтез «нетипичный немец» Шнитке между Австрийской оперой и скандинавскими сказочными звуками, все это походит на Хэллоуин понемецки, интересно своей мрачностью, которая, однако, не является настоящей, это сказочное перевоплощение. Резкости практически нет.

Князев, как и Башмет, блеснул уникальным стилем, соло развивается медленно, протяжно, переходя в образах от «тролля» до «лебедя» (Хэллоуин - Рождество). Заставляет вслушиваться в каждый шорох вокруг.

Развязка в теплых тонах, знаменует иллюзорность процесса игры, стирает грань между реальностью и игрой, после оркестр начинает звучать как «менестрельский фолк». Финальный накал знаменует одновременно хэппи-энд окончания игры, одновременно радость за то, что происходит на самом деле - классический протестантский хэппи-энд, мощный, с актуальной энергией и гордостью.

Три раза Князев выходил «на бис», на первом тоже протяжный, певучий звук, будто он находит особое удовольствие между звуков, в их резонансе после. Пауз в произведении не было, однако исполнитель оставляет жизни решать, каким будет идти звук, лишь немечая его начальные контуры. Артист сам сильно вовлечен в свою игру. Второй бис - динамичный танец, и здесь солист по-мудрому наблюдателен. Третий даже для Баха та же техника, что делает его очень близким к залу, он это ощущает, являясь залом так же. Отсюда такой теплый прием и доверие публики.

Завершение фестиваля - 12-я симфония Шостаковича, «1917 год». Просветительская миссия Сладковского по ознакомлению с шедеврами, новинками классической музыки идет полным ходом. Нельзя как-то расставить композиторов по уровню, каждый автор - в своем стиле, на своей волне, в этом и сила фестиваля любой слушатель найдет для себя то, зачем приходит в музыку. Мировые легенды Пендерецкий и Губайдулина имеют колоссальный жизненный опыт, отсюда их произведения философичны, наполнены мудростью, успешны по религиозной основе. Бодров - экспериментатор, умело соотносит социальность и психологизм. Танонов синтетичен, он новатор с сильной музыкальной позицией, с духовно- научным поиском, на передовой симфонической «альтернативы», также экспериментатор. ГСО РТ тоже переживает некоторое обновление наряду с мощным, громким звучанием начинают больше появляться лиричные партии, и такое ощущение, что был улучшен инструментальный арсенал.

Руслан АХМЕТОВ. На снимке Антон Танонов.