Contemporary Малер из Казани

Примечателен сам факт проведения такого абонемента, ведь прецедента, когда не столичный, а региональный коллектив проводит цикл концертов в Москве, на сцене лучшего академического зала, — такого, возможно, не было вовсе. Коллективы обоих столиц регулярно гастролируют и в Москве, и в Петербурге, часто выезжают и в регионы. Но случаи, когда региональный оркестр становится частым и желанным гостем в столице – такого не случалось давно. Однако, Сладковский и его казанский оркестр стали кумирами московской публики, что доказали несмолкаемые овации в финале концерта.

Для завершения абонемента была выбрана Шестая, Трагическая, симфония Густава Малера. Сам факт обращения к Малеру свидетельствует об уровне оркестра. В грандиозной, почти полуторачасовой партитуре Шестой симфонии используются все возможные для малеровской эпохи краски оркестра, от контрафагота до челесты, плюс огромная группа ударных. Эту, кажущуюся неподъёмной, глыбу Сладковский одолел без видимого нажима и напряжения, озвучивая драматический замысел композитора очень естественно.

Интерпретации этой симфонии различаются последовательностью медленной части и скерцо, что повелось еще со времён исполнения Шестой под управлением самого Малера. Так, пару лет назад Михаил Юровский, исполняя эту симфонию с Госоркестром, ставил на второе место медленное Andante, а Теодор Курентзис предпочёл в качестве второй части ироничное скерцо. Сладковский обратился к классическому варианту с медленной второй главой. Andante в наибольшей степени обнажило исповедальный тон, в котором оркестр, уверенно ведомый дирижёром, вёл свой рассказ, органично сочетающий философское повествование и эмоциональные бури. Во всех частях кульминации впечатляли не просто динамикой и мощью, а прямо-таки пугали стихийной неумолимостью. А паузы не просто выигрывались, но заставляли затаить дыхание. Но эта бьющая через край эмоциональность интерпретации Сладковского не была чересчур экзальтированной, нервной. Это было исполнение на едином дыхании и в едином порыве, которого дирижёру возможно добиться только лишь создав коллектив настоящих единомышленников, готовых следовать за маэстро сквозь тернии самых сложных партитур.

Впрочем, о единодушии свидетельствовали и улыбки, которыми музыканты приветствовали дирижёра перед его выходом на сцену. А радушная волна аплодисментов, охватившая публику при появлении дирижёра, показала, что и в зале – преданные поклонники Сладковского. Такая атмосфера сохранялась весь концерт. После бешеной (в самом хорошем смысле) коды первой части зал на несколько секунд словно замер. Столь намоленную атмосферу не часто встретишь на концертах самых рейтинговых коллективов! Похоже, у казанского оркестра появилась своя публика в столице.

Медленная часть раздвинула границы мироздания, созданного в первой главе. Эту величественную картину Сладковский и его оркестр наполнили множеством оттенков. Главной роскошью звукового великолепия второй части стали духовые. Именно здесь стал особенно заметен их класс. Разумеется, на протяжении всех малеровских симфоний от духовиков требуется максимальная отдача, но в этой, медленной части всё было сыграно практически безупречно, а главное, показан столь богатый тембр и такая изысканная работа с нюансами, что деревянным духовым и валторнам хотелось аплодировать специально. Хотя, на протяжении других частей и не обошлось без мелких огрехов, но для живого исполнения, причём проведённого с таким эмоциональным накалом, это – неизбежные издержки. Недаром на финальных аплодисментах поклоны тромбонов буквально взорвали зал овацией.

Удостоились громких криков браво и музыканты группы ударных. Им было чем удивить публику! В финале ударники шаманили над многочисленной классической и видовой перкуссией, включающей прославившие эту симфонию во всех учебниках оркестровки коровьи колокольца, всевозможные трещотки и прочие эффектно звенящие и выстреливающие приспособления. А ещё ради единственного, но зато чрезвычайно эффектного, удара Малер ввёл в финал этой симфонии огромный молот. В ранней редакции молот звучал несколько раз, однако в позднем варианте гигантская кувалда-молот используется двукратно, что усиливает эффект её звучания.

Молот выбил из наковальни не только страшный (как это и должно было быть) звук, но и неожиданные (судя по реакции и солиста-ударника, и окружающих оркестрантов) клубы не то пыли, не то канифоли. Да так, что все музыканты ударной группы выглядели прямо-таки демонически будто Мефистофели в дыму от адского пламени.

Фото пресс-служба Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан

А скрипкам надо поклониться за финал после устрашающих нагнетаний и обрушений звуковых масс, именно соло струнных благодаря их проникновенной интонации возвращали ослабевающее внимание зала. Возвышенные малеровские трагедии достаточно далеки от рационалистического мировоззрения современного человека. Бесконечная романтическая рефлексия и многочисленные страдания воспринимаются, порой, как нечто неестественное. Но Сладковскому и его музыкантам удалось найти такие интонации, которые эту нескончаемую трагедию сделали органичной. Это был пронзительный, трогающий до глубины души, понятный любому поколению, очень современно интерпретированный contemporary Малер. И, несомненно, достойный самых лучших залов, как Большой зал консерватории. Поэтому хочется услышать этот оркестр вновь в Москве с не менее впечатляющими прочтениями.
Автор Надежда Дараган
Источник httpwww.rewizor.rumusicreviewscontemporary-maler-iz-kazani