Фестиваль ​Concordia – каскад премьер

В Казани в рамках XIII Международного фестиваля современной музыки имени Софии Губайдулиной Concordia впервые выступил Энджел Станислав Вонг. На сцене и за кулисами звезду услышал культурный обозреватель «Казанского репортёра».

Энджел Станислав Вонг – лауреат XVII Международного конкурса имени П.И. Чайковского, обладатель II премии и серебряной медали, стал сенсацией нынешнего московского музыкального состязания. Из-за него едва не подрались истинные меломаны, пристально следившие за ходом конкурса. Во-всяком случае на интернет-форумах баталии разыгрались нешуточные: «Энджел – гений масштаба Эмиля Гилельса», – заявляли одни, «Удивительно, как ему вообще удалось хорошо сыграть сложнейшие пассажи, наряду с совсем не получившимися более простыми», – парировали другие.

Тем интереснее было услышать его не в записи, не в трансляции, а непосредственно в концертном зале. Главный дирижёр и художественный руководитель Государственного академического симфонического оркестра Татарстана Александр Сладковский дал нам такую возможность, пригласив музыканта на XIII Международный фестиваль современной музыки имени Софии Губайдулиной Concordia. Это было вдвойне приятно, если вспомнить, что на открытии нынешнего 58 сезона мы уже слышали и обладателя I премии XVII Международного конкурса имени П.И. Чайковского Сергея Давыдченко.

Высокий, стройный, с миловидными чертами двадцатилетний Энджел Станислав Вонг обладает удивительно сильной харизмой. И при этом весьма скромен для своего уже звёздного статуса, – кроме престижной II премии конкурса имени П.И. Чайковского пианист завоевал I премии международных конкурсов в Валь-де-Траверс (Швейцария), Music Phenomenon (Польша), имени С.В. Рахманинова (Россия).

– Звезда ли я? Я об этом не думаю, – широко улыбается он. – Сейчас, конечно, количество концертов увеличилось, приходится быстро готовить разные программы одновременно. Но ведь количество всегда сказывается на качестве. Поэтому я стараюсь не играть слишком много концертов, сбалансировав время между занятиями и выступлениями. Для меня важно ещё и качественно учиться, ходить на пары. Потерять наработанное очень легко, возвращать будет трудно. А я хочу развиваться, расти и как музыкант, и как человек. Пока есть возможность, хочу ходить в разные музеи, люблю Третьяковскую галерею, Пушкинский музей, хочу общаться с интересными людьми на самые разные темы, давно не был на балете в Большом театре, соскучился, хочу сходить на «Спартак» Арама Хачатуряна – балет моей мечты, люблю путешествовать по разным странам, меня интересуют культуры разных народов, мне хочется вновь сыграть Концерт для фортепиано с оркестром ре мажор Бенджамина Бриттена… Всё, что меня окружает, всё – источник вдохновения.

Энджел родился в Лос-Анджелесе, столице американской киноиндустрии и телевидения. Если бы про него там снимали фильм, то самым лучшим названием стало бы «Ангел из города Ангелов». Именно так переводятся и его имя, и название его родного города.

– Моя мама русская, – рассказывает Вонг. – Она родилась в Саратове, училась игре на фортепиано в академии музыки имени Гнесиных, когда в Москву приехал папа. Он китаец, родился в Пекине, тоже пианист. И на «Лебедином озере» в Большом театре встретил мою маму. Когда она закончила учёбу, то они вместе улетели в Америку, где родился я.

Едва Энджелу исполнилось десять лет, он приехал в Россию учиться музыке. Сначала это была Центральная музыкальная школа – Академия исполнительского искусства, теперь он студент Московской консерватории.

– Я сейчас ощущаю себя в большей степени русским, – признаётся пианист. – Я полжизни тут, и менталитет у меня скорее русский. Америку я уже плохо помню. Я, конечно, каждое лето езжу туда, повидаться с семьёй, а здесь я живу с бабушкой. У меня есть старшая сестра, скрипачка. Она тоже окончила Московскую консерваторию и потом уехала в Нью-Йорк. Младший брат – единственный из семьи, кто не музыкант. Он занимается чем-то в области кино, я точно не знаю.

У Энджела Станислава Вонга в этот вечер было сразу несколько премьер – он впервые оказался в Казани, впервые выступал с Государственным академическим симфоническим оркестром Татарстана, впервые сотрудничал с маэстро Сесаром Альваресом, поднявшимся на дирижёрский подиум в Государственном Большом концертном зале имени Салиха Сайдашева, и впервые сыграл Концерт для фортепиано № 2 фа мажор Дмитрия Шостаковича.

– Я ещё в шестом классе мечтал выучить этот Концерт, – говорит Энджел. – И вот, наконец-то, когда меня пригласили выступить в Казани, моя мечта сбылась. Этот Концерт мне очень близок и по состоянию, и по энергии. Он написан с огромной любовью, особенно во второй части можно услышать личностное отношение композитора к своему сыну, для которого он и написал эту музыку. Я надеюсь, что казанская публика почувствовала в моей игре эту любовь.

Исполняя Концерт для фортепиано № 2 фа мажор Дмитрия Шостаковича, написанный в 1957 году, Энджел Вонг продемонстрировал фантастически нервную, хрупкую и одновременно мощную, яркую игру. Его природная органичная виртуозность и классическая московская пианистическая школа позволили наполнить это необычно весёлое произведение чувственным романтизмом, нежностью с оттенком меланхолии и ощущением необычайной юношеской свободы.

На bis Энджел Вонг подарил публике «Фейерверк» из цикла «24 прелюдии» Клода Дебюсси. Под быстрыми пальцами музыканта рождались звонкие переливы, бурные раскаты, стремительные каскады и мощные взрывные удары. Ошеломляющая виртуозность исполненных им пассажей создавала иллюзию празднично расцвеченного огнями воздушного пространства.

– Любимые композиторы? – Энджел Вонг задумывается. – Всегда Чайковский, всегда Рахманинов, всегда Прокофьев, Бетховен и Шопен. И ещё я очень люблю Стравинского. А как слушатель я люблю ещё вокальный джаз. Чет Бейкер, Нина Симон, Элла Фицджеральд, Билли Холидей.

Выступление молодого талантливого пианиста обрамляли премьеры двух равновеликих произведений – «Галиция. Ведьмины танцы» Рохелио Гроба и Симфония № 3 Альфреда Шнитке.

Талантливый испанский композитор, написавший более семисот двадцати произведений, Рохелио Гроба родился в 1930 году в маленькой деревне в глубине Галисии, в окружении зеленых и пышных пейзажей, в которых сосуществовали религия и суеверия. Этот историко-культурный регион на северо-западе Испании до сих пор хранит оригинальную кельтскую культуру и традиции и носит неофициальное название «край ведьм». Галисийцы и сегодня не сомневаются в существовании мифических персонажей, рассказывая удивительные истории о ведьмах, гоблинах, демонах, леших и мире, где живое ошибается, думая, что оно живо, а мёртвое не знает, что оно мертво. Вот этот странный буколический мир и был основой творчества Рохелио Гроба, который скончался в прошлом году в возрасте 92 лет в своём доме в Ла-Корунье.

Его симфонический балет 1997 года в старинном стиле «Galicia. Danzas Meigas», что в переводе означает «Галиция. Ведьмины танцы», тоже посвящён мистической тематике. По словам композитора, этот балет отражает его видение Галисии в форме танца. В балете четыре части – «Четыре магических танца», «Четыре деревенских танца», «Четыре религиозных танца» и «Четыре праздничных танца», каждая из которых поделена, в свою очередь, на четыре танца. Шестнадцать небольших фрагментов до предела наполнены воздухом. Они красивы, ритмичны и завораживают как безграничное синее море.

Для первого нашего знакомства с этим произведением – а это премьера в России – была выбрана первая часть симфонического балета. Галисийские фольклорные мотивы воплощаются здесь в звукопись таинства, когда пляски с факелами вокруг костра защищают танцующих от плохих предзнаменований. Энергичное мантрическое начало и стремительный круговорот финала – вот два колышка, на которые натянута тугая мелодика Рохелио Гроба.

Маэстро Сесар Альварес мягкими, но очень уверенными движениями направлял оркестр. Его талант подчеркнуть все оттенки музыки, расставить смысловые акценты и усилить их интонацию давно признан музыкальными критиками. В его интерпретации произведение Рохелио Гроба обрело лёгкую, еле уловимую иронию, свойственную галисийцам в отношениях с собственными поверьями. Дирижёр словно иллюстрировал их присказку: «Я не верю в ведьм, но они существуют».

А вот следующий симфонический шедевр в руках маэстро обрёл дерзость и смелость самовыражения. В плавном подключении всех оркестровых групп – от напряжённого гула органа через осторожность брюзжания виолончелей и контрабасов, усталую тоскливость скрипок, однообразную занудность духовых и громогласное возмущение ударных – Сесар Альварес выстраивал весьма запутанную логику развития своеобразных героев инструментальной драмы Альфреда Шнитке. Через восхождение и угасание образно-интонационных сфер Сесар Альварес мягкими, пластичными руками рассказывал нам историю взаимоотношений человека и мира.

Альфред Шнитке – выходец из немцев Поволжья, родившийся в 1934 году в Энгельсе и покинувший этот мир в 1998 году в Гамбурге. Его родители между собой говорили по-немецки, и первым языком композитора стал немецкий. Это потом уже он освоил русский язык. Когда немец хочет сказать, что у него всё хорошо, он говорит «alles in Ordnung», что означает, что всё идёт по плану, всё так, как и должно быть. Порядок у него на первом месте. Законы мироздания, масштабные замыслы, контрастная драматургия, напряженная экспрессия музыкального звука – вот основные характеристики музыки Альфреда Шнитке.

Третья симфония, созданная в 1981 году, но прозвучавшая в Казани впервые, – наиболее монументальное из всех его симфонических произведений. Как утверждают специалисты, в её основу была положена идея истории немецкой музыки и обилие зашифрованных посланий: тридцать три музыкальные монограммы от Иоганна Себастьяна Баха до Маурисио Кагеля, важнейшие смысловые символы, такие, как Das Böse (зло), Erde (земля), Deutschland (Германия), обертоновый, характеризующий макрокосмос, и унтертоновый, характеризующий микрокосмос, ряды, как сочетание внешнего и внутреннего порядка, и многое другое. В общем, сплошные философия Гегеля и математика Пифагора, малодоступные обывателю, не владеющему принципами немецкого мышления. Впрочем, как полагал сам Альфред Шнитке: «Искусство – вызов философии».

Но даже неискушённый в этом во всём зритель по достоинству оценил всю мощь, красоту, стройность и строгость Третьей симфонии Альфреда Шнитке. К основному составу оркестрантов в этом произведении подключились орган, клавесин, рояль, челеста‚ гитара и бас-гитара. В их перекличках и возникали шум водных стихий, гул колоколов, огромная звуковая волна, захлестнувшая человечество – и необыкновенно лиричная, грустная тема, исполненная щемящей ностальгии по ушедшему прекрасному прошлому. Ошарашенные, ошалевшие, растерянные и оглушённые премьерным для Казани исполнением, люди едва находили в себе силы восторженно выдохнуть: «Вот это да!» Государственный академический симфонический оркестр Татарстана, трансформировавшийся в многослойный ансамбль разнообразных тембров, превзошёл самого себя, в очередной раз доказав, что вершины мастерства у его музыкантов ещё впереди, что он растёт и развивается.

Источник: "Казанский репортер"