Чайковский в зале Чайковского

Госоркестр Татарстана вернул москвичам музыку их современника, земляка и классика

Александр Чайковский, Александр Сладковский, Олеся Петрова, Наталья Петрожицкая, Евгения Кривицкая, Госоркестр Татарстана, хоровые коллективы имени Юрлова и Попова. Фото предоставлено пресс-службой ГАСО РТ

Когда речь заходит об авторском концерте современного композитора, рука критика готова по привычке писать: к юбилею такого-то… Стоп, но у классика наших дней Александра Чайковского – никакого юбилея. «Просто» у народного артиста России, многолетнего профессора и заведующего кафедрой композиции Московской консерватории, ученика великих музыкантов – Тихона Хренникова, Генриха Нейгауза, Льва Наумова – столько масштабной, яркой, актуальной музыки, что ее хватит на десятки авторских вечеров в течение многих лет. И повторяться не придется, и каждая программа станет такой же запоминающейся, каким оказался концерт 6 июня в Московской филармонии.

В его афишу вошли Пятая симфония, Концерт для двух фортепиано с оркестром, Русский реквием. Любой из этих партитур хватило бы, чтоб о программе, где она прозвучала, заговорили как о событии. Вместе же получился настоящий «залп» капитальных работ Александра Владимировича, за который Москва должна быть благодарна прежде всего Государственному академическому симфоническому оркестру Республики Татарстан под руководством народного артиста России Александра Сладковского. Этот коллектив, один из ведущих отечественных симфонических ансамблей, связывает с Александром Чайковским давняя творческая дружба. Особый интерес для автора этих строк (и думаю, не только для меня) представили Симфония и Реквием, в силу их чрезвычайной масштабности исполняемые совсем нечасто.

Симфония прозвучала лишь во второй раз (до того была мировая премьера на фестивале современной музыки Concordia в Казани в 2021 году). У двухчастного опуса нет объявленной программы, но, мне кажется, очевидно: произведение, писавшееся в конце 2010-х годов, пронизано ощущением нарастающей мировой боли. Это тем более поразительно, что ни пандемия, ни грядущая военная беда явными месседжами в ту пору себя еще не проявляли, но их грозные раскаты совершенно отчетливы в этой горячей партитуре. Ее первую часть я бы назвал диалогом голосов тревоги и мира – он слышен в постоянных переходах от атмосферно-колокольных аккордов духовых к скорбным репликам скрипок, от грохота литавр к соловьиному щебету флейты-пикколо, от канонады ударных к переборам арф, которые стремятся в светлый верхний регистр, словно желая стать надежной опорой для песни мира – но ее не наступает, звучание части печально гаснет… После этого во второй части образов агрессии уже не остается, и кларнет, флейта, скрипки могут наконец вольно запеть, вот только выходит у них не гимн победы, а плач – светлый, пронзительный, будто отдающийся эхом уже не на земных просторах, а где-то выше, в недоступных смерти хрустальных небесных чертогах… И вдруг все обрывается общим вскриком.

В отличие от Симфонии, у Концерта для двух фортепиано с оркестром богатая исполнительская история. Написанный по заказу знаменитого советско-украинско-американского пианиста Александра Слободяника и впервые исполненный им вместе с Ефимом Бронфманом и Питтсбургским оркестром под управлением петербуржца Мариса Янсонса еще в 2002 году, опус затем звучал и в интерпретации автора совместно с Андреем Диевым, а как-то даже вошел в программу киевского фестиваля имени Владимира Крайнева в исполнении дочерей двух старинных друзей, Александра Чайковского и Юрия Башмета – Дарьи и Ксении.

Популярность вещи совершенно понятна – Слободяник, по словам композитора, просил написать виртуозное, эффектное, легко отзывающееся в слушательских душах сочинение. И оно именно таким у знаменитых московских пианистов Бориса Березовского и Дмитрия Маслеева, поддержанных ГАСО Татарстана, вышло. Заодно получившись очень образным во всех своих трех частях – польке-скерцо-марше (начальное Аллегро), сокровенной мелодии с богатыми орнаментами каденции (Анданте), наконец энергично-угловатой финальной токкате, неожиданно приводящей к тихой песне-плачу роялей. Александр Владимирович говорит, что использовал здесь мелодию украинской народной щедривки – рождественские колядки.

И вот после этой полной очарования интермедии – второй смысловой полюс программы: Русский реквием.

Эта партитура, как и Концерт, насчитывает немало лет со дня написания (была заказана краснодарскими музыкантами во главе с дирижером Владимиром Зивой к 60-летию Победы), вот только звучала она гораздо реже Концерта, что неудивительно: два хора, две солистки-вокалистки, четверной состав оркестра – поди собери такую массу исполнителей… В Москве произведение не слышали с 2006 года.

В его восьми частях звучат стихи пяти прославленных русских поэтов. Благородному минорному хору «Когда пробьет последний час природы» (Тютчев) контрастирует марш-скороговорка флейт, валторн, труб (о том, что жизнь быстротечна?), в свою очередь останавливаемый простой и печальной песней меццо-сопрано «На краю деревни старая избушка» (стихи Есенина пропевает солистка Михайловского театра Олеся Петрова). Духовая фуга, заставляющая вспомнить самые жесткие страницы Восьмой симфонии Шостаковича, умолкает при звуках тихого причитания сопрано «Девушка пела в церковном хоре» (Блок, соло Натальи Петрожицкой из Московского академического музыкального театра). Вопль оркестра, который, попади он в реквиемы Берлиоза, Дворжака или еще кого-то из приверженцев традиционных форм, несомненно получил бы название «Туба мирум» («Труба предвечного»), здесь, однако, быстро уступает место стону меццо «Ни страны, ни погоста» (Бродский). Из задушевно-доверительного дуэта солисток «Когда на склоне лет иссякнет жизнь моя» (Заболоцкий), как могучий дуб из малого зерна, вырастает грандиозный общий апофеоз, объединивший оба хора (Капеллу имени Юрлова и Большой детский хор имени Попова), оркестр, орган (за пультом – профессор Московской консерватории Евгения Кривицкая). Этот ослепительно-мажорный распев псалма Давида «Боже, Тебя от ранней зари ищу я» чем-то напомнил знаменитую разработку православного песнопения «Спаси Господи люди твоя» авторства также Чайковского, только не Александра, а Петра – в хрестоматийной увертюре «1812 год», которую, мне почему-то думается, Александр Владимирович держал в уме, сочиняя свое приношение Победе в Великой Отечественной войне.

После этого естественно и даже неизбежно прозвучал бис – богатырская пляска из оперы Александра Чайковского «Легенда о граде Ельце, деве Марии и Тамерлане», которая стала своего рода эмблемой ГАСО Татарстана и исполняется коллективом после большинства концертов. Дирижер демонстративно покинул свой подиум – этот могучий победный ритм они с композитором внедрили в сознание оркестрантов с надежностью «Отче наш». Зал ответил восторженной овацией. Вот на нее руководителю коллектива, автору и всем участникам концерта уже пришлось выйти на сцену зала имени Чайковского.

Источник: "Труд"