Не только «Стан Тамерлана»: как Сладковский встретился с Чайковским

C гимном жизни, гласом смерти и бегом времени можно было познакомиться на неделе в ходе авторского вечера композитора Александра Чайковского, прошедшего в московском концертном зале им. Чайковского. Одним из главных героев торжества стал Государственный академический симфонический оркестр РТ под управлением Александра Сладковского. Это был второй день гастролей коллектива в Москве, представившего вместе со знаменитыми пианистами и именитыми оперными солистами элитарную программу из сочинений нашего современника. Подробности — в материале «БИЗНЕС Online».

Появление оркестра из столицы РТ на творческом вечере современного композитора Александра Чайковского (на фото слева) на этой неделе было закономерным и ожидаемым

От романтизма к новейшей истории

Сразу два подряд концерта в Москве в концертном зале им. Чайковского для ГАСО РТ выдались непростыми в плане контрастной стилистики программ. Двумя днями раньше в КЗЧ коллектив дал оперный гала-концерт (перед этим показав ту же программу в Казани), исполнив с солистами Большого театра Динарой Алиевой и Бехзодом Давроновым шедевры из опер Верди, Пуччини, Масканьи и Чайковского. Мелодраматический вокальный вечер оркестр украсил триумфальным маршем из «Аиды», увертюрой к «Сицилийской вечерне», интермеццо из «Сельской чести» Пьетро Масканьи и интродукцией к «Пиковой даме», обозначив реперные точки пышного празднества.

Здесь нельзя не отметить, что оба нынешних выступления ГАСО РТ любой зритель может посмотреть благодаря прекрасного качества трансляциям на YouTube-канале Московской филармонии, которые шли в режиме онлайн и по-прежнему доступны всем желающим. К сожалению казанские коллективы и залы пока нас не радуют подобными музыкальными вечерами, хотя прямые трансляции сегодня активно осваивают и в регионах, например Башкирский театр оперы и балета или Новосибирская филармония.

Ну а возвращаясь к основному предмету нашего интереса, появление оркестра из столицы РТ на творческом вечере современного композитора Александра Чайковского на этой неделе было закономерным и ожидаемым. И не только потому, что с народным артистом РФ и художественным руководителем Московской филармонии шефа ГАСО РТ Александра Сладковского связывает давняя дружба. Но и потому, что «татарстанские симфоники» довольно регулярно дают сценическую жизнь качественной современной  музыке. А опусы Чайковского, наполненные яркой изобразительностью, чувственным психологизмом и духом времени, безусловно, к ней относятся. Не зря в начале концерта конферансье Петр Татарицкий отметил, что композитора называют классиком нашим дней, а его музыка всегда находит верный путь к благодарному слушателю.

Отметим, что на свой авторский вечер композитор не стремился привлечь меломанов «легкими» и уже признанными хитами вроде симфонической картины «Стан Тамерлана», являющейся визитной карточкой оркестра из Казани (хотя ее коллектив все же исполнил на бис в финале вечера, разрядив обстановку заводными ритмами звонами бубнов и криками «Алга!»). Напротив, Чайковский представил сложные, концептуальные сочинения, малоизвестные широкой публике. Именно таких программ порой сегодня не хватает в столице РТ подлинным меломанам.

Размышление о жизни

Открывшую вечер Пятую симфонию в Москве услышали впервые. А вот казанцам она уже знакома — мировую премьеру опуса ГАСО РТ осуществил полтора года назад на фестивале Concordia (хочется верить, что в будущем появится и студийная запись сочинения). Многослойное двухчастное полотно для большого оркестра Чайковский посвятил самому Сладковскому в качестве подарка на 50-летие. Возможно, поэтому сидящий в зале композитор так волновался, вытянувшись в струнку в удобном кресле концертного зала. А сам маэстро прикрыл острый, инфернальный трагизм партитуры и подал ее как философское размышление о бытии.

Избранные автором музыкальные средства превращают симфонию в неумолимый глас смерти. Но, погружаясь в мощные звуковые картины, предлагаемые ГАСО РТ, кажется, что опус с его полярными контрастами, драматической патетикой, щемящей лирикой — это, наоборот, сама жизнь. Демонстрируя ее грани, оркестр по ходу действия как хамелеон менял манеру игры и звукоизвлечения. То перевоплощался в виртуозный ансамбль солистов, вдыхая витальную энергию в заупокойный «хор» духовых, траурный марш виолончелей, «потусторонние» остинато фортепиано. То расслаивался на неравные тембровые группы в дискуссионных перекличках. То выступал как единый инструмент в теплокровных тутти, напоминающих в трактовке ГАСО РТ интимные объяснения.

При этом коллектив любовно пестовал динамические и агогические детали, без четкого соблюдения которых тает напряженный нерв музыки Чайковского. Даже экспансивный Сладковский был непривычно сдержан, отрываясь от партитуры только убедиться, что музыканты понимают его с полужеста. В итоге при внешне спокойной «картинке» музыкальная ткань изнутри сверкала театральными эффектами — броскими акцентами на каждом звуке фанфар меди. Или волновыми оркестровыми крещендо. После них особенно выразительной была катарсическая кода симфонии, где коллектив спел гимн не надмирной (как, вероятно, задумал автор), а земной жизни.

Пианист Борис Березовский брал опытом и невозмутимым спокойствием

Преемственность поколений

Прозвучавший следом концерт для двух роялей с оркестром обозначил иные части бытия — непрерывный бег времени в токкатном аллегро, безмятежную красоту в пленэрном анданте и буйство страстей в вихревом финале. А также преемственность поколений, рождающуюся благодаря нетривиальному фортепианному дуэту Бориса Березовского и Дмитрия Маслеева. Первый брал опытом и невозмутимым спокойствием, с которым играл сложнейшие пассажи и тихую, пейзажную кантилену. Второй — харизмой и экспрессией, прорывающейся в мощных аккордах и бравурных глиссандо. Несмотря на разницу возрастов, темпераментов и исполнительских манер, артисты действовали слаженно и чувствовали друг друга. Особенно в дионисийском финале, требующем от них идеальной координации.

Царивший ранее оркестр Сладковского в концерте деликатно уступил лидерство пианистам, наполняя темы сложной гармонией-фактурой и поддерживая местами нерегулярный ритмический пульс. Но порой все же конкурировал с солистами, вступая с ними в рельефные контрапункты и имитационные диалоги. Маслеев принял «соперничество» с должным пиететом, регулярно держа коллектив в поле зрения. Березовский, напротив, несколько обособился от него, оглядываясь на оркестр в длинных цезурах.

В концертном зале Чайковского об этом вместе с ГАСО РТ говорили солистки Наталья Петрожицкая (в белом платье) и Олеся Петрова (третья слева)

Путь к Богу

Кульминацией вечера стал «Русский реквием» на стихи Тютчева, Есенина, Блока, Бродского и Заболоцкого. Масштабная оратория для сопрано, меццо-сопрано, двух хоров и оркестра не исполнялась в Москве более 15 лет, но сегодня особенно актуальна. Чайковский создал ее к 60-летию победы России в Великой Отечественной войне и использовал тексты, связанные с тремя масштабными войнами — русско-турецкой, Первой мировой и Второй мировой. Жизнь в «Русском реквиеме» предстает как самое ценное и хрупкое богатство человека, а музыка воспевает героев, призывая не допускать кровопролития в будущем. В концертном зале Чайковского об этом вместе с ГАСО РТ говорили солистки Наталья Петрожицкая (МАМТ) и Олеся Петрова (Михайловский театр), органистка Евгения Кривицкая, Государственная хоровая Капелла России им. Юрлова и Большой детский хор им. Попова.

Артисты развернули на сцене целый театральный спектакль о жизни и смерти, страданиях, надежде и истовой, всепрощающей вере. По ходу 8 частей перед слушателем пронеслись «Последний час природы», «Молитва матери», «Девушка, поющая в церковном хоре», «Завещание» поэта, а также исповедь Госоркестра РТ, выступающего то неравнодушным комментатором, то активным (и даже единоличным в экспрессивных инструментальных номерах) участником мистериозного ритуала.

Вместе с хорами он обеспечивал реквиему объем, а лирические и трагические откровения выпали на долю солисток. Их монологи рождали в воздухе реалистические картины — павшего в бою сына, уставших безрадостных странников, безмолвного могильного мрака… Петрожицкая писала их строгим, графичным тембром, Петрова — сочным, грудным звуком, выделяясь на фоне беспристрастного звучания хора. Апофеоз наступил в финале, где вокально-инструментальная молитва на текст псалма Давида знаменует всеобщее обращение к Богу.

Источник: "Бизнес Online"