Оркестр и орган: диалоги на перекрестьях мирозданий
В Казани проходит IV Международный органный фестиваль. За диалогом одного из древнейших музыкальных инструментов и Государственного академического симфонического оркестра Татарстана наблюдал культурный обозреватель «Казанского репортёра».
Органная традиция в Казани насчитывает не один век: первые концерты здесь проводились ещё в конце XIX столетия. Кстати, очень интересное историческое сближение можно тут обнаружить. Зарождение органной традиции в Казани в 1894 году связано с Ксаверием Александровичем Корбутом, а появление в 2020 году Международного органного фестиваля, являющего собой музыкальную феерию красок, тембров, образов, – исключительная заслуга Александра Витальевича Сладковского. И оба они – выпускники Санкт-Петербургской консерватории. Случайность? Ирония судьбы?
Органные фестивали разных уровней в нашем городе проводились не раз. Даже этот Международный органный фестиваль, рождённый двумя профессорами – властителем современного музыкального пространства Александром Сладковским, художественным руководителем и главным дирижёром великолепного коллектива Государственного академического симфонического оркестра Татарстана, и обаятельнейшей и высокопрофессиональной органисткой Евгенией Кривицкой, основателем единственного в России специализированного журнала «Орган», – становится уже привычным для искушённых меломанов.
– Да, конечно, разные органные фестивали существуют, – соглашается куратор этого органного фестиваля Евгения Давидовна. – Но, как правило, в их рамках проходит только один концерт, где оркестр коммуницирует с органом. И то исполняют репертуар, лежащий на поверхности. Это концерт для органа с оркестром либо Генделя, либо Пуленка. А мы проводим уже четвёртый фестиваль, где программа состоит из нескольких таких произведений, и с каждый разом нам приходится копать всё глубже и глубже, отыскивая новые сочинения.
В этом году с Казанью встречаются известные и не очень известные произведения французов Шарля-Мари Видора и Александра Гильмана, немцев Рихарда Вагнера и Иоганна Себастьяна Баха, россиян Андрея Петрова и Антона Аренского и многих, многих других. Но нынешний праздник «короля инструментов», как иногда именуют орган, – всё же особенный. В его программе – мировая премьера сочинения одного из ведущих молодых композиторов России, заведующего кафедрой композиции Казанской государственной консерватории Эльмира Низамова. Его Концерт для органа и оркестра «Великий шёлковый путь» мало того, что был создан специально для Государственного академического симфонического оркестра Татарстана, так ещё и стал первым произведением в татарской академической музыке, написанном в этом жанре.
– В консерватории я факультативно обучался игре на органе, чтобы писать музыку для него. Принёс как-то свои пробы преподавателю Ладе Лабзиной, сыграл, а она сказала мне, что я ничего не понимаю в своей музыке. И когда она заиграла моё произведение, я подумал: ничего себе, как я написал! В этот момент ко мне и пришло осознание, что такое дар и талант исполнителя, – вспоминал Эльмир Жавдетович.
С исполнителями молодому татарстанскому гению всегда везёт – какое бы его произведение ни выходило на сцену, оно тут же становилось ярким музыкальным событием, будь то опера «Кара Пулат», мюзикл «Алтын казан», модернистский балет «Личности Миллигана» или трёхчасовой концерт песенного творчества «Эльмир Низамов һәм дуслар»… В этот вечер его музыкальная интерпретация перекрёстка мировых культур прозвучала в ярко эмоциональном исполнении доктора искусствоведения, профессора кафедры истории зарубежной музыки Московской консерватории Евгении Кривицкой и блестящего коллектива симфонического оркестра, чей художественный облик был сформирован виднейшими дирижёрами XX и XXI столетия Натаном Рахлиным и Александром Сладковским.
Вкрадчивый голос органа тает в томном мареве альтов и контрабасов, постепенно уступая первенство духовым и ударным. И вскоре уже весь оркестр напряжённо гудит, зримо рождая картину приближающегося каравана. Музыка вступительной части Концерта для органа и оркестра «Великий шёлковый путь» словно голливудский блокбастер объёмна и зрелищна. Государственный академический симфонический оркестр Татарстана уверенно рисует сцены, отдалённо напоминающие истории с Марлен Дитрих в «Садах Аллаха», Харрисоном Фордом в «Индиане Джонсе» или Питером О’Тулом и Омаром Шарифом в «Лоуренсе Аравийском».
– Образ Великого шёлкового пути на протяжении многих лет жил в моём сознании. Была идея создать симфоническую картину или цикл. А взявшись за органный концерт, я понял, что эта история уместно и гармонично вписывается в концепцию органного концерта, – пояснил Эльмир Низамов. – Написание его заняло больше полугода. Я не стремился выделить только орган. Оркестру здесь тоже есть что поиграть: он не аккомпанирует, а ведёт полноправную солирующую партию произведения. Из истории мы знаем, что Великий шёлковый путь – это не только торговля, но и прежде всего обмен культурой, поэтому коллаборацию органа, как европейского инструмента, и оркестра, чьи многие тембры имеют восточные корни, я и воплощал в жанре органного концерта. Прямых цитат в партитуре нет, но есть игра с ладами и интонацией, которая рождает яркий восточный колорит.
В музыкальной истории Эльмира Низамова есть всё – и противостояние природной стихии, и таинственные магрибские мотивы, и сакральность Месопотамии, и величие Западного Гиссара, и солнечные блики на вершинах барханов, и свежесть журчащих ручьёв в тени пальм… Драматическая экспрессия, выражающаяся в напряжённом диалоге оркестра и органа, не отпускает слушателей ни на секунду. Орган то уверенно обрывает оркестр, то прислушивается к нему, то вдруг растворяется в tutti. Такой музыкальный текст даёт возможность Евгении Кривицкой продемонстрировать виртуозное владение исполнительской органной техникой.
– Государственный академический симфонический оркестр Татарстана выиграл конкурс «Ноты и квоты» Союза композиторов России, подав заявку на создание Эльмиром Низамовым Концерта «Великий шёлковый путь». И этот тот случай, когда видишь реальный результат господдержки, – рассказывала Евгения Давидовна. – Трудно объяснить, но когда художник создаёт удачное произведение, я тут не побоюсь слова шедевр, то это ощущается сразу. Потрясающе выразительные образы концерта – величественного «Каравана», идущего по бескрайней степи, накрывающей его «Бури в пустыне», миражей «Оазиса» и буйства красок «Восточного базара». Так что мы стали участниками исторического события – я счастлива, что композитор доверил мне осуществить его премьеру.
А за дирижёрским пультом в день открытия IV Международного органного фестиваля стоял британец выпускник Королевского колледжа Лондона, тесно сотрудничающий с Московским театром мюзикла, Оперным театром Московской государственной консерватории имени Петра Ильича Чайковского и Государственным камерным оркестром «Виртуозы Москвы», Джереми Уолкер.
– Огромное удовольствие – становиться частью этого события, присоединяться к команде единомышленников и, что немаловажно, получать подтверждение того, что ваши идеи значимы для публики и искусства, – не сдерживал эмоций Джереми Уолкер. – «Великий шёлковый путь» достоин громких и продолжительных аплодисментов и криков bravo. Удивительно и то, с каким теплом эту новую и зачастую сложную музыку приняла публика Казани! Фрагмент финала этого Концерта мы даже исполнили на бис. К таким слушателям всегда хочется возвращаться.
В этот вечер со сцены Государственного Большого концертного зала имени Салиха Сайдашева звучали и другие музыкальные премьеры – трёхчастная сюита ми минор для большого оркестра Густава Холста Beni mora была сыграна впервые в России и Шесть этюдов для органа и струнных Бориса Чайковского исполнялись впервые в Казани.
Английский композитор и педагог Густавус Теодор фон Холст страдающий астмой, невритом и депрессией, в самом начале прошлого века оказался в Алжире. Музыка, которую он услышал на улицах, родила в его воображении ряд ярких картин северо-африканской природы, главным образом, картин пустыни во всех её видах и деталях. Сахара в своём мрачном величии царит здесь надо всем – над людскими радостями и горем, над глубоким нравственным страданием и великой и чистой любовью.
В произведениях Бориса Чайковского мало нот, но много музыки, много воздуха. Шесть этюдов для органа и струнных – не исключение из этого правила. В них композитор воссоздаёт стройную картину осмысленного, очеловеченного мира, такого, каким его можно увидеть лишь в космических плоскостях. И здесь музыка Бориса Чайковского стоит в одном ряду с музыкой Сергея Рахманинова, Сергея Прокофьева, Дмитрия Шостаковича, Николая Мясковского, Георгия Свиридова…
Тончайшая звукопись пьес-настроений в полной мере подвластна татарстанским симфоникам. Они не раз доказывали свой профессионализм в изысканной передаче перетекающих настроений в музыке. Меланхолия скрипок и альтов, настороженность виолончелей и контрабасов и неспешные раздумья органа у Бориса Чайковского и намеренно сгущаемая струнными зловещесть танцевальных мелодий, оттеняемая магическими напевами духовых в Beni mora Густава Холста позволила оркестрантам пробудить воображение слушателей, подтвердив многогранность исполнительского таланта всех без исключения музыкантов.
Составители программы включили в неё и Скифскую сюиту Сергея Прокофьева с весьма громоздкой партитурой: произведение написано для четвертного состава оркестра с большим количеством добавочных голосов. Не слишком удачная музыка балета «Ала и Лоллий», превращённая в Скифскую сюиту для большого оркестра в четырёх частях, создана на основе древнеславянских мифологических образов. Однако «успех скандала» столь же языческой «Весны священной» Игоря Стравинского, на который рассчитывал заказавший балет Сергей Дягилев, Сергею Прокофьеву повторить не удалось. Описывая характер произведения, Борис Асафьев, побывавший на премьере Скифской сюиты, удивлялся: «Точно и христианства не было, и как будто теперь вокруг нас бурлят и волнуются эти “черноземные”, не отлепившиеся от земли трепетные и жуткие, соприкасающиеся с хаосом силы». Музыкантам Государственного академического симфонического оркестра Татарстана удалось в полной мере воссоздать эти мрачные подземные гулы, ещё неясные в своём предназначении – то ли ростки могучего будущего, то ли грозное предостережение грядущей кары за утрату языческой веры. Удачной находкой стало слияние музыки Сергея Прокофьева с поэзией Александра Блока, когда в четвёртой части неистовый и дерзостный Пётр Татарицкий вознёсся из зала на сцену и воззвал к слушателям:
Мильоны – вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы,
С раскосыми и жадными очами!
И мощная энергия Скифов, написанных всего на три года позже Скифской сюиты, вдруг стала финалом-апофеозом столь же инфернального музыкального повествования.
Источник:
« назад