Concordia: столкновение самого страшного с самым прекрасным
В Казани проходит XII Международный фестиваль современной музыки имени Софии Губайдулиной Concordia. Культурный обозреватель «Казанского репортёра» следит за развитием событий.
– Мы вовсе не стремимся эпатировать публику, – пояснил художественный руководитель и главный дирижёр Государственного академического симфонического оркестра Республики Татарстан Александр Сладковский. – Concordia – это не фестиваль музыки, которую люди сейчас воспринимать не могут. Наша задача привлекать яркие имена, значимых артистов, специализирующихся на интерпретации современной музыки. Необходимо, чтобы с оркестром работали разные дирижёры, которые могут дать что-то новое коллективу.
В программе нынешнего фестиваля с избытком и хорошей современной музыки, и ярких исполнителей, и выдающихся дирижёров. Пять вечеров Государственный Большой концертный зал имени Салиха Сайдашева будут наполнять произведения Джона Кулиджа Адамса и Сергея Прокофьева, Аарона Копленда и Дмитрия Шостаковича, Анри Дютийё и Гии Канчели, Габриэля Форе и Андрея Петрова, Арво Пяста и Микаэла Таривердиева, Леонарда Бернстайна и Альфреда Шнитке, восемь из которых прозвучат в Казани впервые. За дирижёрский пульт встанут Филипп Чижевский, Андрес Мустонен, Сергей Скрипка, Валерий Полянский, Джордж Пехливанян. Солировать приглашены Елена Ревич, Даниил Коган, Александр Рамм, Татьяна Полянская, Анна Бутурлина. В общем, созданы все условия для того, чтобы стены этой престижной концертной площадки буквально содрогались от восторженных оваций.
Оголённый каркас звукописи
– Феноменальный коллектив, отточенный, отшлифованный, мгновенно реагирующий на малейшие изменения в манипуляциях, – охарактеризовал Государственный академический симфонический оркестр Республики Татарстан дирижёр Большого театра, неоднократный лауреат Российской национальной театральной премии «Золотая маска» экстравагантный Филипп Чижевский, открывший парад современного искусства Concordia.
Две премьеры в Казани – Концерт для скрипки с оркестром Джона Кулиджа Адамса и Симфония № 2 ре минор, opus 40, Сергея Прокофьева – составили программу первого вечера XII Международного фестиваля современной музыки имени Софии Губайдулиной.
Крупнейший американский композитор Джон Кулидж Адамс – обладатель Пулитцеровской премии в области музыки, премии Эразма, пяти премий Грэмми, Гарвардской медали искусств, Ордена искусств и литературы и шести почётных докторских степеней – обычно попадает в категорию минималистов или постминималистов. За Концерт для скрипки с оркестром он стал лауреатом премии Гравемайера, где отбор осуществляет коллектив музыкального факультета Луисвиллского университета, затем международное жюри из экспертов-профессионалов отсеивает лучшее из отобранного и, наконец, совет квалифицированных ценителей музыки, не являющихся музыкантами-профессионалами, выносит итоговое решение. По замыслу мецената Чарльза Гравемайера, новые идеи в музыке должны быть доступны и интересны не только профессиональной среде.
В его Концерте скрипка обособлена от оркестра изначально и пытается жить своей жизнью. По замыслу композитора – это «неумолимо мелодичная пьеса», пример «гипермелодии», когда скрипка повторяет одну длинную фразу за другой без остановки почти все тридцать пять минут. Для Джона Кулиджа Адамса скрипка – это «сон», протекающий через медленное, размеренное сердцебиение оркестрового «тела». Впрочем, специалисты рекомендуют не искать смыслов в подобных произведениях и просто наслаждаться оголённым каркасом звукописи.
Титулованная московская скрипачка Елена Ревич, солируя, внесла в протяжённый монолог надрывный излом, сильное чувство пульса и броское электричество, которое Джон Кулидж Адамс считает необходимыми для его музыки. Инструмент в её руках издавал причудливые звуки, разворачивающиеся как сцены на длинном китайском свитке. Точнее, первый, повторяющийся узор, появляется в оркестре, а второй как раз и составляет музыкальную материю солирующей скрипки, хотя вряд ли кто-нибудь назовёт её красивой мелодией. Елена Ревич не спешит смешивать звучание нескольких одновременных слоёв мелодии, несколько нервной и немного суровой. Парящие в воздухе струны скрипки путешествуют по звуковому ландшафту, деликатно созданному оркестром. Слушая игру скрипачки, изобилующую виртуозностью, рождающиеся под её смычком мелодии, одетые в изысканные гармонии, трудно поверить, что она всего лишь второй раз исполняет Концерт Джона Кулиджа Адамса.
Прозвучавшая вслед Симфония № 2 ре минор, opus 40, Сергея Прокофьева сподвигла композитора охарактеризовать её как симфонию железа и стали. В письме к Николаю Мясковскому он признавался: «Я сделал музыку настолько сложной, что, слушая её сам, я не понимаю её сути, так что же я могу спросить у других?» До сих пор Симфония № 2 ре минор – малоизвестная и редко исполняемая.
– Произведения Адамса и Прокофьева роднит бескомпромиссность конструктивистского письма, эксперименты с ритмами и танцами разных народов, первобытные образы природы, завывания причудливых огромных слонов, космическое звучание синтезаторов, – пояснил структуру первого вечера Concordia Филипп Чижевский. – В их музыке много мистики. Мы слышим в ней столкновение самого страшного с самым прекрасным.
Шквал звука и низких частот, обещанные дирижёром в интервью перед концертом, обрушился на слушателей, не оставляя им ни малейшей ниши, чтоб укрыться от прокофьевского авангардизма. С первых тактов пронзительный возглас духовых и ритмическое упорство струнных пробуждают воспоминания об индустриализации, где люди всего лишь «винтики», которые держат в состоянии активности великий государственный механизм. Мечта о новом человеке из жутко-дьявольской первой части перетекает в красивую мелодию, полную тревожных образов, волнующей, словно музыка романтиков, второй части. Ставший в последнее время модным у столичных меломанов Филип Чижевский – экспрессивен, порывист, эмоционально возбуждён. Красота и выразительность его дирижёрского жеста – отдельное шоу: он то приседал, то поднимался на цыпочки, то пытался, раскинув руки, обхватить бушевавший вокруг него мир звуков, его корпус то принимал невыразимую позу трансформера, то «пружинил» в такт музыке. Филипп Чижевский впервые дирижировал Симфонией № 2 ре минор Сергея Прокофьева и, чувствовалось, получал от этого истинное наслаждение.
Искусство противостояния
Постоянный гость самых престижных оркестров мира Джордж Пехливанян – франко-американский дирижёр, родившийся в Бейруте в музыкальной семье армянского происхождения, вставший за дирижёрский пульт Государственного академического симфонического оркестра Республики Татарстан во второй день XII Международного фестиваля современной музыки имени Софии Губайдулиной Concordia, – сгусток эмоций. Они бушуют в нём, клокочут, но не переливаются через край. Джордж Пехливанян в меру закрыт для любопытствующей публики.
Всемирно известный дирижёр познакомил казанцев с «Фанфарами для простого человека» Аарона Копленда, с Концертом для виолончели с оркестром Анри Дютийё, с Сюитой из музыки к драме Мориса Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда» Габриэля Форе и присовокупил к этим премьерам Симфонические танцы из мюзикла «Вестсайдская история» Леонарда Бернстайна.
– Если я смогу заставить людей сказать мне: «О, у меня мурашки по коже», значит, я сделал свою работу, и музыка сделала свою работу, и мы все сделали свою работу, – откровенно признаётся Джордж Пехливанян.
Внимание, спойлер: ему это удалось в полной мере.
Скромный американский композитор, выходец из литовских евреев, всю жизнь державшийся в тени, но, тем не менее, доминировавший в американской музыке на протяжении десятилетий Аарон Копленд в 1942 году заявляет: «Именно простой человек делает всю грязную работу на войне и в армии. Он заслужил фанфары». И создаёт в честь этого простого человека трёхминутное музыкальное произведение, которое становится национальным символом героизма. «Фанфары для простого человека» Аарона Копленда – медленные и величественные: барабаны, гонг и литавры грохочут, как далёкая битва, трубы и валторны создают мощную стену звука, грозно рычат тромбоны и туба, и музыка достигает своего апогея, воплотив образы американцев, храбро объединяющих свои силы, чтобы противостоять опасности.
Получасовой Концерт для виолончели с оркестром француза Анри Дютийё «Целый мир вдали...» с цитатами из «Цветов зла» Шарля Бодлера был написан для Мстислава Ростроповича. Метафоры путешествия и мечты образуют множественность образов, в которых воссоздаётся «далёкий мир, отсутствующий, почти умерший». Поскольку это нереализованный балетный проект Ролана Пети, то становится понятно, что это – настоящая, сильная музыка, полная чувств, надежд, любви, страданий. Лирический тембр инструмента одного из самых одарённых и востребованных виолончелистов своего поколения Александра Рамма, виртуозно солировавшего в этот вечер в Государственном Большом концертном зале имени Салиха Сайдашева, звучал голос одинокого героя, страдающего в этом мире и бегущего от новой реальности в неизвестность.
Драма Мориса Метерлинка «Пеллеас и Мелизанда» – о запретной, обречённой любви. Француз Габриэль Форе был первым композитором, написавшим музыку, вдохновлённую этой пьесой. За ним последовали его соотечественник Клод Дебюсси, австриец Арнольд Шёнберг, финн Ян Сибелиус, англичанин Сирил Скотт… Чуть менее двух десятков минут звучит Сюита, собранная композитором из музыкальных иллюстраций к первой английской постановке «Пеллеаса и Мелизанды». В ней Габриэль Форе остаётся уравновешенным, даже когда проникает в глубокие эмоции.
Джордж Пехливанян неспешен в своей интерпретации этой музыки. Его жесты – благородны, минималистичны, точны. Лишь иногда мимика лица выдаёт его глубокое чувствование происходящего. Изысканность и строгость, изящество и простота, средневековая сдержанность и романтическая чувственность – все эти характеристики Сюиты Габриэля Форе в полной мере выражены поведением дирижёра.
Но оно резко меняется, когда он представляет нам своё прочтение «Вестсайдской истории» Леонарда Бернстайна. Мамбо, ча-ча-ча и джазовая фуга оживают в его телодвижениях. Джордж Пехливанян «танцует» на дирижёрском подиуме и даже напевает. Меняющиеся акценты, синкопы, неожиданные контрасты оркестровых и сольных эпизодов, непредсказуемые джазовые «выходки» ударных инструментов кажутся настолько естественными в исполнении музыкантов Государственного академического симфонического оркестра, что на какое время забываешь, что ты не на шоу в Театральном квартале Манхэттена. Симфонические танцы объединяют девять танцевальных номеров из мюзикла. Оказавшись в концертном зале, музыка Бродвея потребовала от симфоников умения развивать и логически соединять в едином потоке различные стилевые и жанровые линии, особых приёмов звукоизвлечения и знаний джазовой исполнительской специфики. Государственный академический симфонический оркестр Республики Татарстан ещё раз убедительно доказал свой высочайшего уровня профессионализм и многогранность исполнительской культуры.
Источник:
« назад