​Напор татарстанских симфоников и нежность Страдивари.

Государственный симфонический оркестр Татарстана под управлением маэстро Сладковского открыл 55-й концертный сезон, наполненный символизмом круглых дат и ярких имен. Культурный обозреватель «Казанского репортера» стал свидетелем события.

Сложно теперь сказать точно, кто первый, дирижируя оркестром, повернулся спиной зрителям – то ли Рихард Вагнер, то ли Гектор Берлиоз. Но этот исторический поступок, кардинально изменивший роль руководителя музыкантов и заставивший пересмотреть технику управления огромным многоголосым инструментом, значительно обеднил наше, зрительское, восприятие. Отныне мы, занимающие места в зале, согласно купленным билетам, стали только слушателями.

Мир будоражащих воображение звуков обрушивается на нас – и мы вольны сами интерпретировать его, рисовать картины и воссоздавать чувства. Тогда как мимика дирижёра – творца этого мира – могла бы многое приоткрыть нам в понимании философии музыкального произведения. Ведь сюжетные линии и история создания, изложенные, пусть даже весьма и весьма изобретательно, ведущим концертных программ, – это всего лишь канва, по которой дирижёр творит здесь и сейчас, в присутствии изумлённой публики и восторженных музыкантов.

Именно так думалось мне, когда я волей судьбы оказался в креслах, расположенных в правом хоровом балконе Государственного Большого концертного зала имени Салиха Сайдашева. Сидя над последними рядами оркестрантов, я получил возможность всматриваться в лицо стоящего на подиуме главного дирижёра и художественного руководителя Государственного симфонического оркестра РТ Александра Сладковского.

В этот вечер, 19 октября, в основной программе был обозначен Людвиг ван Бетховен. Открытие 55 концертного сезона глава татарстанского многоголосого инструмента решил посвятить 250-летию последнего представителя венской классической школы.

– Это один из исполинов, на которых держится весь симфонизм. Это азбука для любого оркестра. Без исполнения его произведений оркестр просто не может называть себя оркестром, – всегда подчёркивает Александр Витальевич, говоря о Бетховене.

Восемь лет назад Сладковский уже сделал невообразимый подарок меломанам, впервые в Казани исполнив вместе со своим оркестром цикл «Все симфонии Бетховена». Тогда за дирижёрский пульт также вставали поляк Богуслав Давидов и австриец Эрнст Тайс, приезжавшие в наш город по личному приглашению Маэстро. И вот произведения немецкого композитора вновь у нас в гостях.

Приглашения на первый концерт юбилейного сезона настойчиво напоминали о необходимости соблюдения масочного режима. Да и в зале людей было в разы меньше, чем обычно приходят на события такого уровня. Сказывались предписания Роспотребнадзора об обеспечении социальной дистанции при рассадке зрителей. А на входе кроме билетов проверяли ещё и температуру счастливых свидетелей первого пост-карантинного выступления Государственного симфонического оркестра РТ в закрытом помещении.

На открытом воздухе музыканты блистательно выступили ещё 30 августа, подарив горожанам очередной фестиваль «Казанская осень», ставший десятым по счёту. Тогда вместе с оркестрантами на сцену у Дворца земледельцев вышли солист Большого театра Игорь Головатенко и солистка Мариинского театра Альбина Шагимуратова, чтобы одарить слушателей блистательным исполнением произведений русских, татарских, итальянских и французских композиторов, и народный артист Татарстана Салават, спевший под залпы салюта песню «Мин яратам сине, Татарстан».

Однако всё это было похоже на некое предисловие, на своеобразную арт-подготовку. И вот теперь истосковавшиеся по живому зрителю и ставшему уже родным залу симфоники заполнили сцену. Заметно волнуясь, Александр Сладковский поднялся на подиум, на мгновение замер, затем пронзительным взглядом просверлил музыкантов и – взмах палочкой – на зал обрушились мощным каскадом первые такты увертюры «Эгмонт», орus 84.

Исторические события, происходившие во Фландрии 16 века, стали основой для трагедии Иоганна Вольфганга Гёте. Испанский военачальник граф Ламораль Эгмонт протестовал против разгула инквизиции в Нидерландах, был схвачен и казнён. Его смерть спровоцировала восстание, переросшее в первый этап Нидерландской революции.

Сменяющие друг друга картины угнетения и страданий, столкновений и напряженной борьбы, триумфа и торжества победы, тщательно выписанные Бетховеном, да и общая концепция увертюры «Эгмонт» чрезвычайно сближает её с Пятой симфонией, тоже прозвучавшей на открытии симфонического сезона. Такая композиционная продуманность концерта, логическая стройность и выверенность музыкальной истории, рассказанной Александром Сладковским и оказавшейся удивительно своевременной и понятной слушателям, лишний раз подчёркивает – насколько тщательно готовился первый концерт пост-карантинной эпохи.

– Я чувствую, что счастье есть, – признался мне после концерта Александр Витальевич. – Когда полгода вынужден молчать, ты не работаешь в ансамбле, ты не работаешь в оркестре, ты не видишь публику, не заряжаешься от неё, это какой-то жуткий коллапс психологический. И я очень боялся – как сегодня будет. И я понял, что счастье есть на земле. Ради этого мы живём, это смысл жизни всех музыкантов – отдаваться публике до последней капли пота. Сегодня – прекрасный день…

А пока струнные и духовые испытывали слушателей на эмоциональную прочность, заставляя сердце в груди трепетать в ожидании чего-то неотвратимого, страсти в музыке усиливались, бурлящими волнами накатывали откуда-то сверху, и казалось, что стены Государственного Большого концертного зала имени Салиха Сайдашева не выдержат мощнейшей энергетики дирижёра и рухнут.

Но вот пронзительные призывы медных в последний раз разорвали плотную завесу струнных и стихли. Есть ли что-то после смерти? Да, – таков уверенный ответ Маэстро и его многоголосого инструмента. Борьба жизни и смерти, представшая в интерпретации Александра Сладковского увертюры «Эгмонт», завершена. И завершена она не на печальной ноте, а на пробившихся к свету новых ростках жизни.

Концерт для скрипки с оркестром ре мажор, opus 61 – единственный завершённый скрипичный концерт Бетховена – продолжил программу открытия сезона. Павел Милюков, вышедший на сцену вместе с симфониками, хорошо известен меломанам всего мира. Лауреат и обладатель наград многих престижных музыкальных соревнований, он до сих пор, даже будучи преподавателем Московской консерватории на кафедре скрипки, остаётся ещё и прилежным учеником.

– Да, это так, – улыбнулся Павел Сергеевич, – я учусь у лучшего человека. И не только исполнительским секретам, но и самой жизни. Мой профессор – Борис Кушнир.

Борис Кушнир – победитель и лауреат многочисленных международных конкурсов скрипачей и конкурсов камерных ансамблей – в 1981 году переехал в Австрию и получил там гражданство. Теперь он профессор в Университете Венской Консерватории и в Университете музыки в Граце. Свыше сорока его учеников – лауреаты национальных и международных конкурсов, профессора в университетах, играют в различных камерных ансамблях и оркестрах мира, пятеро воспитанников работают в Венском филармоническом оркестре.

– Мне повезло попасть к нему относительно поздно для скрипача, но я дорожу каждой минутой, проведённой с ним, – продолжил Милюков. – Если честно, последнее, что мы с ним прошли, это Концерт Бетховена, который я исполнил сегодня. С таким удовольствием я играю это произведение, и каждый раз оно звучит по-другому. И этот фантастический зал, и этот волшебный инструмент, и эта музыка – большая музыка, великая музыка, удивительная музыка – всё сошлось в одной точке. Недавно я играл этот Концерт – он был певучим, лирическим, соткавшим в воображении женский образ. А сегодня он получился скорее мужским. В нём была нежность и радость. Там были такие места сегодня, что я просто улетал, честное слово…

Звук скрипки заполнял всё пространство. Мелодия проносилась над головами, серебристым следом прочерчивая в воздухе траекторию своего движения. В виртуозном исполнении Павла Милюкова были сочность, объёмность и одновременная лёгкость.

– Инструмент позволяет мне многое-многое. И прежде всего, обрести в звуке время. А это дорогого стоит. В моих руках один из лучших в мире инструментов, сделанный Страдивари в его золотой период в 1715 году, – «Иоахим-Мендельсон». Мне его в прошлом году дал в безвозмездное пользование фонд Сергея Ролдугина «Возрождение традиций». Но это меньше интересно. Интересно как инструмент в таких залах раскрывается. Можно замечтаться, заслушаться – как звук гуляет по залу. Иногда даже осаждаешь его – эй, ты далеко улетел, давай возвращайся. Всё чаще и чаще такие инструменты закрываются навсегда под стекло. Мы, наверное, одни из последних жителей нашей планеты, кто может не только видеть его, но и слушать.

Оркестр мощно и требовательно духовыми и ударными сдерживал скрипку, но она, словно та самая мифическая птица счастья, взлетала под самые своды, рассыпая мелодию переливающимися звуками. Невероятная глубина симфонического развития и мягкая кантиленность скрипичного нарратива погружала слушателей в мир грёз, а перекличка кларнетов, валторн, фаготов придавала особую поэтичность и красочность этой музыке.

Маэстро, стоя на возвышении, бережно и чутко всматривался в музыкантов, его лицо выражало запредельную любовь и трогательную сентиментальность.

Однако всему приходит конец. И мощное напористое tutti поглотило шелковистость скрипичного звучания.

На бис выдающийся скрипач современности подарил казанцам вариации на темы оперы Джованни Паизиелло «Прекрасная мельничиха» Никколо Паганини с набором труднейших пиццикато левой и правой рук и двойных стаккато. На протяжении своей жизни Паганини стремился «дотянуться» до масштаба личности Бетховена, который был для него идеалом композитора. И в своих вариациях он полемизирует с ним. Так что выбор биса Павлом Милюковым оказался не случайным.

Второе отделение было отдано Симфонии №5 до минор, opus 67. Её лаконизм изложения, сжатость форм и устремленность развития дались композитору нелегко. Людвиг ван Бетховен работал над ней на протяжении трёх лет, успев закончить в эти годы Четвёртую и Шестую симфонии.

– Несмотря на то, что это произведение про зло рока, фатум, заканчивается оно в чистейшем мажоре. Музыка здесь мощная, красивая и наполненная жизнью, – объяснил свой выбор Александр Витальевич. – А кроме того, эту Симфонию знают все, но исполняется она достаточно редко.