Есть ли у Бориса Березовского дома пианино?

За полмесяца коллектив и приглашенные солисты (Борис Березовский, Борис Андрианов, Мирослав Култышев, Павел Милюков, Максим Могилевский и Александр Малофеев) записали все симфонии и концерты Петра Ильича Чайковского, а также его Вариации на тему рококо и Концертную фантазию G-dur для фортепиано с оркестром. Результат услышат меломаны всего мира: комплект CD будет издан авторитетным международным лейблом Sony Classical в 2020 году, к 180-летию со дня рождения композитора. Обозреватель «Музыкальной жизни» смог своими глазами увидеть творческий процесс.

Большой концертный зал имени С.Сайдашева. Записывают Второй фортепианный концерт. На сцене – весь оркестр и пианист Борис Березовский за роялем, в партере же – только один человек: настройщик инструмента (и один раз ему придется подняться на сцену и подстроить рояль – чуткое ухо звукорежиссера уловило фальшь). Оно и понятно: лишние люди на записи не нужны.

Музыканты смеются, шуршат нотами… Все – в повседневной удобной одежде. Но как только невидимый (но слышимый) звукорежиссер командует – начинается работа, предельно собранная и четкая. Сначала играют всю часть от начала до конца, затем – звукорежиссер называет фрагменты, которые надо повторить. Именно он – Павел Лаврененков, двукратный номинант на Grammy, заслуженный артист России – руководит процессом. И дирижер к нему прислушивается. «Паш, ну что ты придираешься!» – восклицает Александр Витальевич, когда несколько раз подряд слышит замечание: «Начали не одновременно!». И, тем не менее, снова показывает вступление. Сладковский и Лаврененков обращаются друг к другу «Паша» и «Саша», но за этой неформальностью слышно не панибратство, а взаимное уважение и доверие.

Александр Сладковский, Павел Лаврененков и Борис Березовский

Есть и третий герой – «Боря», Борис Березовский. Раз за разом он повторяет те моменты, о которых просит звукорежиссер, ничем не показывая своего звездного статуса – даром, что победитель Конкурса им. Чайковского и один из самых известных пианистов мира. Впрочем, особых поводов для конфликтов и нет: работа идет гладко и быстро, и ничто не омрачает настроение музыкантов. После удачных прогонов оркестранты и солист аплодируют друг другу, иногда – шутят. В какой-то момент Березовский со Сладковским даже делают балетный пируэт, замирая в комичной позе в воздухе. Но чувствуется, что расслабленность эта внешняя – на самом деле все сконцентрированы на достижении результата.

Между записью частей – 15-минутные перерывы. Сложно поверить, что за столь короткое время музыканты успевают восстановить силы. Тем более, Сладковский и вовсе не отдыхает, а тратит драгоценные минуты на интервью – энергии маэстро можно только позавидовать. Но главные испытания ждут артистов в конце сессии – на записи стремительного, виртуозного финала.

Первый же прогон идет практически безупречно. Как вдруг в завершающем пассаже Березовский допускает неточность и, будто извиняясь перед оркестром, раздосадовано взмахивает рукой. Начинают снова. Сыграв очередной дубль, пианист о чем-то переговаривается с дирижером – и тот объявляет 40-минутный перерыв. Все уходят со сцены, солист же остается и кропотливо занимается отведенное время.

Мог бы он обойтись без этого? Пожалуй, да. Кроме того единственного промаха (который, конечно, допустить немудрено в столь сложном номере) игра Березовского кажется превосходной. Однако, вот та высочайшая требовательность к себе, которая и отличает больших музыкантов. Он догадывается, что оркестранты будут иронизировать: «У него что, дома пианино нет?», понимает, что в данном случае как никогда актуально звучит пословица «время – деньги». Но результат важнее. Так же рассуждает и дирижер, сразу согласившийся на эти дополнительные сорок минут. Солист должен чувствовать себя «на все 100». Тем более – такой. И ни словом, ни жестом Сладковский не показал какого-то недовольства от вынужденного простоя студии и оркестра.

И вот ровно через 40 минут все снова в сборе. Почти. Ждут Павла Лаврененкова. Но стоит солисту в шутку сыграть первые аккорды куда более известного Первого концерта Чайковского («чтобы разбудить звукорежиссера» – шутит Березовский), как незримый участник ансамбля дает о себе знать, и работа начинается. На этот раз финал звучит идеально. И все же Лаврененков замечает несколько моментов, требующих дублей. Сложно представить, как их потом «вшивать» в запись – столь стремителен и непрерывен музыкальный поток третьей части концерта, но, видимо, настоящий мастер способен и на это. Так что оркестр играет буквально по несколько тактов из разных разделов финала.

Помимо пианиста в этом произведении особая нагрузка легла на концертмейстеров Михаила Гринчука (виолончель) и Алину Яконину (скрипка). И в некоторых дублях у нее тоже случались шероховатости. В такие моменты невольно ждешь, что дирижер сделает замечания солистке. Но – нет: Александр Сладковский предельно корректен. Он не ругает, а, наоборот, поддерживает девушку. В итоге, конечно, все получается как надо.

Несмотря на сорокаминутный перерыв, запись всего концерта занимает меньше четырех часов. Усталые, но довольные оркестранты фотографируются на память с Борисом Березовским и расходятся. Уже около гримерок дирижер и пианист поздравляют и благодарят друг друга, и отмечают, что справились очень быстро. После чего уже очередь Березовского давать интервью, а худрук оркестра отправляется набираться сил. Ведь на следующий день ему предстоит новая запись.

За две недели у маэстро и оркестра был только один выходной. Но Александр Сладковский убежден: это стоит того. Оркестр должен записываться как можно чаще. И не для удовлетворения амбиций дирижера, а для создания собственной «летописи».

«Скоро начнется мой десятый сезон в качестве худрука и главного дирижера этого коллектива. И все эти годы мы регулярно записываемся. Уже очень много “цифровых следов” оставили – достаточно назвать запись всех симфоний и инструментальных концертов Шостаковича на фирме “Мелодия”. Так что спустя какое-то время у музыкантов будет физическое напоминание о том, что они не просто ходили на работу, а были настоящими соучастниками огромного творческого процесса. Это важно», – поделился Александр Сладковский.

Теперь в этой «летописи» появилась еще одна страница.